Идол прошедшего времени
Шрифт:
— Да… А пока я лучше вам расскажу, к какому выводу я пришел, размышляя о нашем последнем разговоре.
— Интересно!
— Видите ли, Владислав Сергеевич… Ураган, возможно, действительно «вырыл» клад Неведомского. И Яша Нейланд, к тому времени начитавшийся Мериме, действительно нашел ту мраморную ляжку…
— Лодыжку.
— Ну лодыжку, голень или щиколотку — неважно! Ясно, что с того самого момента сумасшествие Нейланда развивается полным ходом. Непонятно другое…
— Вот как? Есть все-таки что-то, что
— Да! Почему меня так пытаются увести в сторону?
— Но кто? И зачем?
— Когда я это узнаю, уверяю вас: будет раскрыто и преступление.
— Даже так?
— Вот вы, например, Владислав Сергеевич, — вздохнул Дамиан. — Признайтесь, что, выдумывая мистические объяснения Яшиной смерти, вы всеми силами стараетесь отвести подозрения от Арсения Павловича? Как истинный почитатель его таланта ученого…
— Но…
— Почему вы мне не сообщили, что у Корридова есть револьвер?
— Кто вам это сказал?
— Неважно…
— С какой стати у Арсения Павловича должен быть револьвер?
— Так опасно ведь в лесу!
— Нет, это неправда, — не слишком уверенно ответил Кленский. — У него нет оружия.
— Вот как?
— Во всяком случае, мне это неизвестно.
— Неизвестно? — Дамиан с интересом смотрел на Кленского. — А что Корридов очень вспыльчив — это вам тоже неизвестно?
— Не наблюдал…
— Гневлив?
— Сплетни.
— И в гневе даже бывает страшен?! Это вам неизвестно? Или тоже неправда?
— Я хочу сказать… — Владислав Сергеевич замолк.
— Да уж говорите!
— Я хочу сказать, что мне нечего вам сказать.
— Да-а… — укоризненно протянул Филонов. — Опять ваши красные уши вас выдают.
— Глупости…
— А ведь речь идет, возможно, о преступнике, Владислав Сергеевич! О человеке, который в ярости не контролирует себя… Кор-р-ридов! Недаром ему добавили «р» — прозвали Корридов. Я бы еще буковку подкинул — это раскатистое «р» как грозный рык неандертальца. И много говорит о характере человека. Арсений Павлович так долго пытался проникнуться психологией первобытного человека, так старательно пытался «вчувствоваться», что у него это, возможно, получилось… А ведь древний человек — это, по сути, убийца. Вы знаете это не хуже моего. Вам не страшно?
Кленский подавленно молчал.
— Возможно, вы покрываете убийцу, а за это придется нести ответственность.
— За что, помилуйте?
— Почему вы так и не сказали мне, кто автор той статьи о мширском идоле?
— Ну хорошо, — досадуя, вздохнул Кленский. Мысли журналиста, несмотря на все напряжение неприятного разговора, были далеко — возле Купели Венеры. — Я скажу…
Цветы пижмы вошли в самую пору… И все вокруг сияло их ослепительным желтым цветом.
«Желтый, — думал Кленский. —
На дощатом столе, с которого временно была убрана вся посуда и снята веселенькая, в цветочек, клеенка, возвышалась груда вымытых костей… Внимательно осматривая их, Корридов рассортировывал груду на две части.
— Косточки? — поинтересовался Филонов, присаживаясь рядом.
Корридов даже не кивнул.
— Надеюсь, не человеческие?
— Не бойтесь… — наконец подал голос археолог. — Здесь только кости животных.
— Перемываете?
— Это вы перемываете людям косточки, господин сыщик, — усмехнулся Корридов. — А эти кости, — он кивнул на возвышающуюся перед ним груду, — просто вымыты. Я же занимаюсь определением.
— Вот как?
— Видите ли… Кости делятся на «определимые» и «неопределимые». Эта вот кость очень даже определимая…
— Что это?
— Молочный зуб поросенка.
— Правда? — Филонов с интересом взял в руки зуб. — Кажется, пять тысяч лет назад у здешних обитателей было прекрасное меню! — заметил он.
— Неплохое…
— А вот эта, жуткая такая? Это что? — Дамиан отложил в сторону молочный зуб поросенка и вытащил из груды что-то похожее на челюсть с полувыпавшими зубами. — Саблезубый тигр?
— Всего лишь лошадиная челюсть… Сохранность фрагмента позволяет это определить. Кстати… Надо бы приклеить к ней выпавшие зубы! — Арсений Павлович почесал бороду.
— Неужели эта страсть — всего лишь лошадиная челюсть? — присоединился к разговору, подсаживаясь к столу, Кленский.
— Да, всего лишь…
— Но зачем она вам?
— Восток дал нам лошадь и овцу, Европа — свинью, — задумчиво заметил Корридов. — Мы находим на месте этого городища и лошадь, и овцу, и свинью. Эти кости — довольно важная информация…
— Но как это у вас получается — определять? Откуда вы знаете, что это лошадиная челюсть? А это зуб поросенка? Да еще — молочный… Вы ведь не биолог, Арсений Павлович?
— Это нетрудно. — Археолог кивнул на книжку с надписью «Полевой дневник». — Видите там что-то вроде памятки… Эти рисунки помогают сличать кости, которые находят во время раскопок археологи.
— Можно полюбопытствовать?
— Можно.
Кленский заглянул в полевой дневник Корридова.
— Любопытно! — заметил он, разглядывая какую-то картинку.
— Что там? — заинтересовался и Филонов.
— Рисунок с довольно интригующей подписью: «Половые различия между черепом мужчины и женщины»… Существуют такие различия?
— Разумеется. Вот Филонов, как сыщик, должен знать. Именно потому никакой грим не превратит мужчину в женщину. Глазницы, подбородок все выдадут наблюдательному человеку. Изучив такие картинки, вы всегда догадаетесь, кто перед вами…