Идя сквозь огонь
Шрифт:
— Дай-ка я сама погляжу на твоего лазутчика, — приняла наконец решение женщина. — Сам знаешь, если ты принял за турка польского рыцаря, нам с тобой не сдобровать…
— Что ж, гляди! — бросил ей обиженно содержатель харчевни. — Убедись сама, что я не зря опасался!
Неслышно подойдя к двери, Агесса приникла глазом к щели в дверной створке. Едва ли ей было многое видно в узкий просвет между досками, но молодой воин, обедающий в трапезной, сидел как раз напротив двери, и женщина смогла его рассмотреть.
Лицо шляхтича с мелкими правильными чертами действительно было по-девичьи нежным, без какого-либо намека на растительность. Еще Агнесса приметила у него светлые глаза, способные украсить любую из женщин, вздернутый нос с россыпью веснушек и по-детски пухлые губы.
«С чего Матвею взбрело в голову, что мальчишке — двадцать лет? — подумала про себя трактирщица. — Лет семнадцать, от силы — восемнадцать! У многих в таком возрасте борода еще не растет!
Она уже собиралась поделиться своими мыслями с мужем, но случилось то, чего Агнесса не могла ожидать. Видимо, убедившись, что его не видят посторонние, шляхтич сбросил на плечи капюшон, и глазам женщины предстали русые косы, собранные на затылке гонца в тугой узел.
От неожиданности трактирщица отпрянула от двери, едва не врезавшись затылком в подбородок мужа, пытавшегося глядеть сквозь дверную щелку поверх ее головы.
— Что там? — пролепетал чудом избежавший удара Матвей. — Сказывай, а то я не успел разглядеть…
— А ты как мыслишь? — едко осведомилась его супруга. — Погляди, каков он, Султанов лазутчик!
Трактирщик прильнул глазом к дверной щели и тут же отпрянул назад.
— Пресвятая Богородица, это девка! — ошарашенно произнес он. — Вот почему у нее пусто в штанах!
— Хорошо еще, что ты не отправил сына за жолнежами в Кременец! — продолжала язвить Агнесса. — Была бы потеха, когда бы раскрылось, кто такой на самом деле твой «евнух»!
— Благодарю тебя, Господи, что уберег меня от позора! — с благоговением произнес старый поляк. — Кто бы мог о таком помыслить! Девица в мужском платье, да еще с саблей на поясе! Виданное ли дело?
— По нашим дорогам только с саблей и ездить! — усмехнулась его половина. — За каждым поворотом татя можно встретить!
— Так-то оно так, — со вздохом согласился ее муж, — но все же куда она направляется и что ищет в наших краях?
— Тебе-то какое дело? — укоризненно покачала головой Агнесса. — Мы — люди маленькие, чем меньше знаем, тем лучше спим!..
Шаги в трапезной прервали ее шепот.
— Эй, хозяева! — раздался за дверью молодой голос, явно принадлежавший таинственной гостье.
— Что угодно панне… пану? — с поклоном обратился к юной госпоже, распахнув дверь, Матвей.
По лицу незнакомки пронеслась тень смущения, но она сумела взять себя в руки. Перед тем как подойти к кухонной двери, девушка спрятала волосы под капюшоном, но это не помогло ей сберечь свою тайну от пытливых глаз содержателей харчевни…
— Вот плата за обед, — произнесла она, бросив трактирщику мелкую серебряную монету, — надеюсь, сего хватит…
За скромный обед и дешевое вино этого было более чем достаточно, и Матвей рассыпался в благодарности. Не проронив больше ни слова, девушка вышла на двор, где ее уже ждали конные жолнежи.
— Все готово в дорогу, панна Ванда, — вымолвил один из них, обращаясь к госпоже, — кони накормлены, сбруя в порядке. Можем выступать…
— Тогда выступаем! — бросила она солдатам и, лихо вскочив в седло, вылетела за ворота. Без лишних слов жолнежи последовали за ней.
— И все же любопытно, по какой надобности она здесь очутилась?.. — проронил, глядя вслед незнакомке, старый Матвей.
— Сюда она прискакала по дороге, что ведет с юга. Нынче направилась на восток, — вслух подумала Агнесса. — Похоже, наша гостья везет Самборскому Воеводе послание от Государя, воюющего с турками…
— А ты почем знаешь, что при ней послание? — поднял на жену удивленный взгляд Матвей.
— А ты разве не приметил суму у панны на поясе? — хитро усмехнулась его половина. — Девица ни на миг не расставалась с ней. Значит, в суме — важная грамота!
— И как ты умудряешься все примечать! — восхищенно причмокнул языком трактирщик.
— А что мне еще делать, живя у дороги? — пожала плечами Агнесса. — Только что проку в разговорах? Довольно, муженек, упражнять язык. Пойдем-ка в дом, поможешь мне посадить в печь пироги!
— Пойдем, — не стал перечить жене Матвей, — пироги на столе всегда уместны!..
Супруга трактирщика не ошиблась, предположив, что девушка, одетая в мужское платье, везет Владыке Самбора королевское послание. В поясной суме наездницы лежала запечатанная сургучом грамота, кою она должна была передать лично в руки Воеводы Кшиштофа…
Юная Ванда происходила из древнего, но, увы, обедневшего рыцарского рода. После смерти родителя его замок и поместье достались сыну, но, призванный Государем на войну, он вскоре пал в сражении с турками.
По законам Польского Королевства, женщины не имели права наследовать отчие владения, и ординат старого рыцаря должен был перейти в собственность другого шляхтича.
Чтобы не лишать двух дочерей бывшего вассала крыши над головой, Король принял решение в духе той этохи. Старшую из сестер, Анну, он выдал замуж за пожилого безземельного рыцаря, отдав ему в держание оставшиеся без хозяина замок и земли.
Младшей сестре — Ванде, досталась еще более незавидная участь. Муж сестры взял над ней покровительство, то есть, обязался содержать девушку до поры, пока она не выйдет замуж.
Стоит ли говорить о том, что жизнь Ванды, и прежде не баловавшая ее весельем, стала вовсе безотрадной? В своем родовом гнезде, где ей был знаком каждый камень, она стала содержанкой, целиком зависимой от воли нового владельца имения.
Но худшее было впереди. Вскоре Ванда стала замечать на себе похотливый взгляд, сестриного мужа. Превосходившая сестру молодостью и красотой, она не могла не прийтись по нраву старому пройдохе, падкому на чистоту юных дев.