Идя сквозь огонь
Шрифт:
Подобного оскорбления Хоэнклингер не мог снести. В его душе, не отягощенной добродетелью, созрел план мести.
Он уже знал, как поступит с Рарохом, когда тот станет не нужен шведам. Пока же Зигфрид запасся терпением, столь важным для людей его ремесла…
— Может, скажешь, зачем было так рисковать? — с деланным сочувствием обратился он к шляхтичу по его возвращении в замок. — Ты ведь мог проиграть бой…
— А ты, может, скажешь, зачем снабдил моих лучников отравленными стрелами? — не дал ему договорить Болеслав. — Ты хоть разумеешь, как я выгляжу нынче в глазах неприятелей?!
— Война есть война! — холодно отчеканил Зигфрид. — У наших врагов и так троекратный перевес в силе. Я решил хоть как-то поправить дело за счет отравленных стрел…
— Поправить? — переспросил, не веря услышенному, шляхтич. — Нет, ты сделал все, чтобы очернить наше дело, а заодно и меня! Знаешь, я все больше жалею о том, что связался с тобой!!!
Брезгливо отвернувшись от тевтонца, Рарох зашагал прочь.
— А я как жалею, что взялся тебе помогать! — прошипел ему вслед Хоэнклингер. — Но ничего, скоро все изменится! Когда эти земли станут добычей шведов, ты сразу же отправишься в ад, к своим нечестивым предкам!
Но на душе Зигфрида было неуютно. Заходящее солнце окрашивало горизонт цветом крови, навевая на него тоску.
— Господи Правый, — обратился он к Небу, — сделай так, чтобы корабли с наемниками прибыли к завтрашнему утру! Если они опоздают, нам всем — конец!
Зигфрид не знал, внемлет ли его мольбе Господь или оставит ее без ответа, но чувство тревоги не покидало Слугу Ордена,
предвещая страшную развязку Самборской осады.
Глава 56
— Ну, что скажешь, мореход, хватит ли тебе сноровки подвести корабли к литовскому берегу? — обратился к Харальду Ларс, сверля его напряженным взглядом. — Впереди нас ждут прибрежные мели. Я должен быть уверен в том, что ты сумеешь их обойти!..
— Не тревожься без нужды, — бросил, обернувшись к нему, Магнуссен, — я не раз приставал к сим берегам и знаю, как миновать подводные камни.
Если тебе боязно глядеть на то, как я веду корабль, спустись в трюм и обожди, пока он пристанет к берегу.
В голосе датчанина звучала неприкрытая издевка, и это не могло не задеть самолюбие молодого шведа.
— Нет, приятель, я не оставлю тебя без присмотра! — фамильярным жестом потрепал он по плечу бывшего пирата. — Более того, тебя будут охранять мои лучшие воины!
Он щелкнул пальцами, и по оба плеча Харальда выросли два здоровяка, угрюмо поглядывавших на него из-под надвинутых на лбы капюшонов.
— Охранять? — равнодушно переспросил его датчанин. — И от кого же, если не секрет?
— От худшего, что есть в тебе! — улыбнулся Ларс. — От желания навредить нашему делу и скрыться!
— Скрыться? Здесь, посреди моря? — изумленно поглядел на него лоцман. — Ты мыслишь, такое возможно?
— Как знать! — пожал плечами его куратор. — Ральф велел мне держать с тобой ухо востро. Говорил, что ты способен на многое…
— Надо же! — рассмеялся датчанин. — Как высоко ценит меня господин Ральф! А я-то думал, он мне доверяет!..
— Если честно исполнишь порученное дело, можешь не опасаться за свою жизнь. Более того, Ральф велел мне щедро расплатиться с тобой!
— Щедро — это как? — поинтересовался Харальд, налегая на кормовой румпель. — Хотелось бы знать, сколько стоит его благодарность?
— Не беспокойся, тебе хватит до конца дней! — заверил подопечного швед. — Ты ведь долгий век намереваешься прожить?
Датчанин почуял фальшь, звучащую в голосе куратора. Впрочем, Ларс никогда не вызывал у него доверия, как, впрочем, и Ральф Бродериксен.
Харальд догадывался, какая награда ждет его в конце пути. Люди, подобные его шведским нанимателям, всегда стремились к тому, чтобы поменьше заплатить своему работнику и побольше с него взять.
Когда же речь шла о людях, подобных Магнуссену, они вовсе предпочитали сберечь деньги, а исполнителя их воли отправить на корм рыбам. Помня о том, Харальд вел себя предельно осторожно, ни словом, ни взглядом не выдавая своих истинных намерений…
Он давно уже обдумывал способы, позвлившие бы ему вырваться из когтей своего куратора, но нашел действенным лишь один. Для его осуществления датчанину пришлось пойти на поводу у врагов.
Твердой рукой бывший пират вел судно к литовскому берегу. До последних мгновений шведы не должны сомневаться в его покорности и, не меньше того, в жадности. Быть может, тогда они ослабят хватку…
Соглядатаи, приставленные к нему Ларсом, слишком верили в свои силы и явно недооценивали датчанина. Для них он был всего лишь хромым калекой, с коим при нужде можно будет легко справиться.
Магнуссен не спешил разубеждать их в этом. Пусть презирают и насмешничают. Тем больнее им будет, когда Харальд нанесет удар…
Большая часть пути была пройдена. За кормой шхуны разливалось зарево заката, впереди зубчатой полоской чернел берег.
Каравану из трех когов, идущих за лоцманским судном, нужно было одолеть последнее препятствие, отделявшее их от жмудского побережия Литвы.
Холодные волны Балтии скрывали отмели и донные скалы, преграждающие подходы к берегу. Целая гряда незримо тянулась по дну, грозя бедой не знающим о ней мореходам.
Лишь немногие лоцманы, ведая бреши меж ее зубцами, отваживались подходить в сих местах к изломанной береговой черте. Но оборотной стороной медали было то, что польская стража слабо охраняла участок берега, неприступный для нападений с моря…
Это и навело шведов на мысль начать наступление именно здесь. От Харальда требовалось провести корабли через прибрежную гряду и высадить наемников в укромной бухте, где их не ждали поляки.