Идя сквозь огонь
Шрифт:
Выяснилось, что лошадь поразил сап — жуткая хворь, опасная и для человека. Лекарь посоветовал придать ее тело огню, а останки глубоко зарыть вдали от реки, дабы вода не разнесла заразу по окрестностям.
Отец велел крестьянам так и сделать, а впридачу сжечь сарай, где обреталась хворая лошадь. Ее хозяевам такой наказ пришелся не по сердцу, только что поделаешь, когда грозит мор?
Поневоле пришлось сжигать конюшню и возводить новую…
— И к чему ты вспомнила об этом? — полюбопытствовал боярин.
— А вот к чему! Я помню, лекарь перед тем, как осматривать труп, обрядился в кожаный балахон и особые рукавицы, на голову же надел личину, проложенную внутри слоями ткани.
Что, если тать, желающий занести в стан заразу, воспользуется такими же средствами защиты?
— Да ну! — махнул рукой Орешников. — Если он в сем диковинном виде явится в стан, к нему отовсюду сбегутся стражи. Я бы и сам пришел поглазеть на такое чучело!
— Тебе бы лишь шутить да насмешничать! — горько вздохнула Ванда. — Защитный наряд нужен, чтобы собрать заразу, а пронести ее в лагерь можно в закупоренных воском горшках и в обычном платье.
— Дело говоришь! — вымолвил, поразмыслив над словами девушки, боярин. — Доставить в войско горшки — дело несложное. Главное, сломав на них печати, быстро покинуть стан.
— И я о том же! — оживилась Ванда. — Нужно срочно сообщить об этом Государю. И обойти лагерь в поисках закупоренной посуды! Всякий горшок или кувшин с залитой воском горловиной должен отправиться в огонь. Так мы избежим мора!..
— Мысль недурна, — согласился с Вандой московит, — только как найти убийцу? Наверняка у многих обитателей стана имеются запечатанные воском горшочки с медом или кувшины с вином…
Что, каждого, у кого они будут найдены, обвинять в измене?
— А пусть тот, кто хранит мед или вино в закрытой посуде, сам сломает на ней печать и отведает свое кушание! — подала мысль Ванда. — Тому, кто верен Государю, опасаться нечего!
— А и вправду! — по достоинству оценил замысел девушки Орешников. — Лихо ты, панна, придумала!
— Я еще не то могу! — радостно подмигнула ему Ванда. — Ну что, боярин, за дело?!
— За дело! — с улыбкой кивнул спутнице московит.
Глава 74
— Ну что, братья, вы слышали, о чем говорил посланник Короля! — обвел взором соратников Папаша Гуннар. — Случай предоставляет нам шанс обрести милость нашего Государя, нобилитет и деньги, о которых можно лишь мечтать!
Выбор за вами: добыть все это или прозябать в глуши, ожидая, когда по наши головы придут новгородские или московские дружинники…
— И ради сих благ мы должны встать под команду господина Бродериксена? — спросил с места молчаливый Торвальд. — Ты ведь это нам предлагаешь, Гуннар?
— А вам не все ли равно, под чьим началом сражаться за славу и богатство? — насмешливо вопросил его старый швед. — Разве вы прежде не шли за сильными мира сего?
— Прежде сильные мира сего платили нам вперед! — криво усмехнулся Торвальд. — А господин Ральф кормит нас лишь обещаниями!
Гуннар перевел хмурый взор на Бродериксена в ожидании, что тот скажет. Ральф почуял, что пришло время вмешаться в события.
— Все верно, мне нынче нечем заплатить вам за труды, — произнес он, выходя из-за спины великана, — но я могу открыть вам дорогу в грядущее, о коем вы лишь мечтали. Разве оно не стоит того, чтобы рискнуть?
— Только рисковать будем мы, а награда достанется тебе, рыцарь, — в голосе Торвальда звучала явная издевка, — в случае неудачи ты покинешь нас и сбежишь, как сбежал из Москвы, а мы сложим головы!
— Я готов поклясться, что дойду с вами до конца нашего общего пути! — убежденно заявил Ральф.
— Знаешь, сколько клятв нам приходилось слышать? — продолжал глумиться над ним наемник. — Господь милостив к нобилям и всегда прощает им измену!
Не знаю, как вы, братья, а не доверяю сему стокгольмскому хлыщу. Нынче мы нужны ему, и он не скупится на посулы титулов и богатства.
Только кто скажет, скольким из нас придется лечь костьми, осуществляя его план убийства Московского Князя? Обещания господина Ральфа могут оказаться ложью, вам же придется всерьез рисковать жизнью. Подумайте об этом!
По рядам наемников пронесся ропот. Единства в среде шведов, на которое так рассчитывал Бродериксен, не наблюдалось. Добрая их половина, судя по их репликам и взглядам, явно поддерживала Торвальда.
— Как я вижу, мнения разделились! — вымолвил Ральф, обводя земляков укоризненным взором. — Что ж, каждый волен выбирать жизнь по своему вкусу. Только вот какое грядущее ожидает тех, кто не согласен идти со мной?
Сии края бедны добычей, а разбоем вы не прокормитесь. Раздосадованные вашими набегами поселяне обратятся за помощью к Новгороду, коий вскоре двинет на вас полки.
На юг вы не отступите, ибо там вас ждет во всеоружии московская рать. Вы окажетесь между двух огней, и, скорее всего, славяне вас раздавят!
Многие из вас скажут, что между москвичами и новгородцами нет согласия, и они не смогут договориться о совместной травле вашего Братства. На это я скажу: не обольщайтесь!
Каковы бы не были ссоры между Новгородом и Москвой, они не помешают русичам объединиться против незваных гостей. Тех из вас, кто примет бой, ждет бесславная гибель, а оставшихся в живых — мучительная казнь!
Я же предлагаю вам нанести удар, коий обезглавит Москву, заплатившую вам за верную службу изгнанием, и вернуться героями на землю предков. Вы отомстите славянам за обиду и обретете милость нашего Владыки.
Со своей стороны я приложу усилия, чтобы большинство из вас осталось в живых. Ужели все, сказанное мной, не убедило вас вступить на путь чести?
— Убедило, господин рыцарь, — хмуро усмехнулся Торвальд, — только в обратном. Ты лезешь из кожи вон, желая втравить нас в войну с Русью, и сие можно понять.