Идя сквозь огонь
Шрифт:
До сих пор не могу уразуметь, как ты оказался тогда рядом в турецком стане! Сведения добывал для Великого Князя?
— Так и было! — кивнул в ответ Бутурлин. — Государь Московии послал меня к туркам выведать мощь их орудий.
Война моего отечества с Портой не за горами. Вот Владыка и решил узнать, так ли грозны басурманские пушки, как о них идет молва.
— А за польскими войсками ты, часом, не следил? — лукаво прищурился пан Тадеуш. — У нас ведь тоже есть орудия…
— Сила польских орудий нам известна! — беззлобно
— Воистину так! — согласился с ним Воевода. — И, скажу по правде, так, как вы, русичи, никто не воюет!
Немцы да поляки сметают врага в копейном бою, турки с татарами засыпают его стрелами. А твои соплеменники бьются обоими способами, причем разят недругов и в атаке, и в отступлении!
— Нам по-другому нельзя! — вздохнул боярин. — Мы живем между Западом и Востоком. То рыцари немецкие теснят нас копьями, то татары стрелами засыпают. Дабы выстоять против них, доводится осваивать чужие приемы…
— Да уж, ты ими недурно овладел! — рассмеялся шляхтич. — Пробраться в самое сердце турецкого войска, как сие сделал ты, по силам лишь человеку, ведающему басурманский обычай!
— Не так уж тяжко сие дело, как сдается со стороны, — ответил ему московит, — раньше мне доводилось воевать с татарами, а у них те же обычаи, что и у турок, да и речь похожа.
Кто говорит по-татарски, тот легко и турецким говором овладеет! К тому же, Османам служит много племен. Вымолви я неверно в турецком стане какое слово, врага бы во мне не признали.
— Да ты и с виду был неотличим от степняка! — рассмеялся Поганинский Владыка. — Одет в басурманское платье, за поясом — ятаган! Я лишь тогда уразумел, что вы не турки, когда ты со своими воинами перебил татей, намеревавшихся меня зарезать!
— Честно говоря, если бы они не пытались тебя убить, мы бы покинули турецкий стан без боя, — улыбнулся Дмитрий, — но бросить в беде пленного христианина не могли…
Ты хоть поведай, с чего так осерчали на тебя янычары?
— Да я Аге ихнему нос головой разбил! — мечтательно улыбнулся, вспоминив былое, Воевода. — Оно ведь как все было?
В плен я угодил по глупости. Узрел посреди боя знатного турка, в шелка да бархат одетого. Сразить такого для шляхтича — дело чести! Глаза выпучены, сабля над головой, что молния, сверкает.
Я в воинском азарте забыл, что в руке у меня вместо боевого копья знамя моего сюзерена, да и поскакал с ним на врага! Древко знамени венчало железное навершие, такое, что в остроте копейному рожну не уступит.
Напоровшись на него, турок и отдал душу Магомету. Стяг княжеский вошел в его плоть по самое цевье, и пока я освобождал древко, кто-то из нехристей огрел меня по затылку булавой. Хорошо, что я, идя в бой, успел шлем надеть. Уберег он меня от смерти!..
Очнулся уже в басурманском плену. Я был облачен в цвета
Решили взять с него выкуп за мою жизнь. А старому скряге жаль стало злотых. Он и ответил посланнику янычар, что торговаться с иноверцами за слугу не желает!
Турок вернулся в свой стан не солоно хлебавши и решил на мне сорвать зло. Подступил с ножом, молвит: «умри, неверная собака!»
Тут меня гнев охватил! Чтобы чума басурманская шляхтича и доброго католика собакой величала? Да не бывать сему!!!
Руки и ноги у меня были связаны, а вот шею к столбу привязать басурмане не догадались. Я и воспользовался сей свободой. Едва турок надо мной склонился, ударил его головой в нос что есть силы. Все равно помирать, так хоть недаром!..
Хорошо же я приложил Агу! Нос ему сломал напрочь, с зубами передними басурману тоже пришлось расстаться. Янычары, узрев сие, на миг остолбенели, затем схватились за мечи.
Если бы не твоя стрела, первый из них точно бы снес мне голову! Ловко вы, московиты, все-таки управляетесь с луком…
— Ловко-то ловко! — улыбнулся Дмитрий. — Да только нам с тобой пришлось впопыхах уносить ноги! Хорошо, ночь на дворе стояла, и турки не сразу уразумели, что у них творится под носом!
— Отчего же, вскоре догадались, — вздохнул шляхтич, — тогда уже у нас над головами засвистели стрелы!
— То, что нам удалось скрыться, иначе как чудом не назовешь, — подвел итог Бутурлин, — видно, Господь оказался рядом!
— А он всегда рядом с теми, кто верен ему! — развел руками Тадеуш. — Но твоя удача — нечто дивное. Я и помыслить не мог, что небо так опекает схизматика!
Впрочем, и мне грех жаловаться! Не поверишь, но по возвращении из плена я получил от Государя рыцарскую цепь и шпоры. Турок-то, коего я княжеским знаменем сразил, оказался Пашой османского Султана!
Уж не знаю, какой черт понес его в гущу битвы, но мне сие оказалось на руку. Теперь я сам себе господин, а не оруженосец на побегушках!..
— Рад за тебя, пан Тадек! — кивнул собеседнику Дмитрий. — Но как тебя угораздило стать Поганинским Воеводой?
— То — длинная история… — поморщился шляхтич. — Поганин хоть и захолустный городишко, но сюда наезжают купцы со всего пограничья. А где купцы, там всегда грабители и воры.
Государю угодно было навести здесь порядок, однако отпрыска знатного рода в такую глухомань не пошлешь. А тут под рукой я — новоиспеченный рыцарь. Мне прекословить Владыке не с руки, поставил он меня Воеводой — принял благодарно его волю!..
Здесь, в Поганине, всегда неспокойно было. Сколько ни пытались мои предшественники искоренить разбой да воровство, ни к чему путному не пришли.
Двое из Воевод за это даже жизнью поплатились. Одного отравили, другого пронзили копьем в отхожем месте!