Идя сквозь огонь
Шрифт:
— Хвала Господу, среди убитых Эвы нет, — облегченно вздохнул Дмитрий, — грешно разрывать упокоище, но ничего иного мне не оставалось… Я должен был убедиться в том, что княжна жива!
— Грех можно замолить! — усмехнулся Харальд, подавший боярину мысль проверить содержимое могил. — Зато теперь ты наверняка знаешь, что твоя зазноба в добром здравии…
— Только где ее ныне искать? — поднял на него удрученный взор Бутурлин. — Следы княжны от сего места и впрямь ведут на восток. Но затем дорога разделяется надвое. Одна тропа уходит к югу, другая сворачивает на север! Какую из них выбрала Эва?
— Для начала недурно бы знать, что ищет княжна, — вмешался в разговор, подойдя сзади, Ловчий. — Есть ли у нее на севере родня, способная дать ей приют? Или таких родичей следует искать на юге?
— А ты говоришь дело! — поднял на него просветлевший взор боярин. — Что ж, раскинем мозгами!
На юге ныне пребывает с войсками Польский Король, коий не откажет Эве в защите. Но путь туда дольше, да и куда опаснее, чем дорога на север.
В степи ты, как на ладони. Всяк недруг видит тебя издали, а тебе укрыться негде. И лихой люд на юге встречается чаще. Туда, где идет война, тати слетаются, аки вороны!..
Скорее, княжна свернет на север, в родные края. Там ее ищут Воевода, Флориан… Решено! Мы возвращаемся на север!
— Уезжаете? — угодливо осведомился у путников Калюжа, обрадованный тем, что сможет наконец забросить постылые труды землекопа.
— Уезжаем, — кивнул ему Бутурлин, — но наш отъезд для тебя ничего не меняет! Ты по-любому приведешь в пристойный вид упокоище и в первую очередь — могилу Мыша!
— Не много ли чести сему татю? — хмуро осведомился Газда, не испытывавший почтения к княжьим холопам.
— Как бы там ни было, он спас Эву! — ответил ему Дмитрий. — Я мыслю, Михей вывез княжну из замка, дабы защитить ее!
— Что ж, может, ты и прав! — вздохнул, соглашаясь с ним, казак. — Пути Господни неисповедимы…
— Так вы сдержите свое слово? — бросил на путников опасливый взгляд Калюжа. — Отпустите меня на волю?
— Мы не тати, кои преступают свои обещания, — успокоил толстяка Харальд, — завершишь труды — ступай с миром!
Я лишь хотел узнать, что за история стряслась с лужей, прославившей твой род? Ты взялся поведать ее нам, да Газда тебя прервал! Может, теперь расскажешь?
— Вам впрямь любопытно? — промолвил толстяк, не веря в то, что его семейная легенда заинтересовала датчанина. — Что ж, слушайте…
Как-то раз по тракту проезжала покойная Королева Анна, и ее карета увязла в грязи. Время было голодное, и дикие свиньи из окрестных лесов, едва не съели Монархиню.
Они были столь свирепы, что истребили отряд жолнежей, сопровождавших Королеву. Словно одержимые дьяволом, свиньи рвали сухожилия на ногах рыцарских лошадей, сбрасывали конников в грязь…
Казалось, не было силы, способной помешать хищным тварям в расправе над Владычицей. Но, к счастью, мой предок, Вацек Калюжа по прозвищу Сильный, схватил дубину и, отбиваясь от свиней, расчистил дорогу к увязшей карете.
Затем он взял Монархиню на руки и вынес ее невредимую на сухое место!
— И свиньи ему не помешали? — недоверчиво скривился Газда. — Тем паче, что, неся на руках Королеву, твой предок не мог отбиваться от них дубиной!
— Таково предание! — развел руками Калюжа. — Поскольку сие сталось более трехсот лет назад, уже никто не припомнит, как было на самом деле…
Но в королевской грамоте сказано, что за оный подвиг Вацеку Сильному был пожалован шляхетный герб и привилегии…
— И что было изображено на том гербе? — не смог удержать любопытства Харальд.
— Свиная голова в черном поле, разбитая дубиной! — со знанием дела описал свой родовой знак Калюжа. — Черный цвет означал грязь, из коей поднялся наш род, а свинья и дубина повествуют о подвиге, с коего началось его восхождение…
— Как же ты мог запятнать такой герб разбоем?! — укоризненно покачал головой Газда. — Срам да и только!
— Так ведь не по доброй воле… — лицо шляхтича сморщилось в жалобной гримасе. — Если бы не гибель моей госпожи и побег панны Эвелины, я бы и ныне служил Радзивилам…
Последние слова Калюжи потонули в громких рыданиях.
— Ты исполнил обещаннное, я сдержу свое слово! — прервал его стоны Бутурлин. — Ступай с миром, шляхтич, и впредь не разбойничай!
Управителя княжеьего двора не пришлось просить дважды. Второпях засыпав землей могилу Михея, он поспешил скрыться в придорожных зарослях.
— Напрасно ты дал ему свободу! — процедил, жуя сухую былинку, Газда. — Сей волк утрет слезы и вновь пойдет на большак!..
— В одиночку ему непросто будет грабить! — покачал головой Харальд. — Правда, он может прибиться к другим татям. Только вот на что им такое диво? В бою от него немного проку…
— Однако голову мне он едва не прострелил! — усмехнулся Дмитрий. — Если бы не Ловчий, пришлось бы вам, братцы, рыть мне могилу!
Подойдя к своему коню, Дмитрий отвязал от седла клинки бывшего казака и кошель с деньгами, полученными Ловчим за похищение Эвелины.
— Возьми! — вымолвил он, вручая все это недавнему пленнику. — Уж коли я отпустил Калюжу, то должен вернуть свободу и тебе! Обещание привести меня к узилищу княжны ты исполнил, и не твоя вина, что в замке ее не оказалось…
В придачу ты уберег меня от пули, и я обязан хоть чем-то тебя отблагодарить. Бери свое имущество и постарайся начать новую жизнь! Надеюсь, денег Радзивилов тебе хватит на то, чтобы купить клок земли и обзавестись усадьбой.
Если же былые грехи гложут твою совесть, ступай в обитель и вымаливай у Господа прощение. Но не берись за старое!