Идя сквозь огонь
Шрифт:
— Еще как приняли! — причмокнул языком Петр. — Я там даже зазнобу встретил! После гибели моей Маруси думал, что больше уже не влюблюсь, а, гляди, сам себя удивил!..
Так редко бывает, чтобы в человеке плоть и душа одинаково красивы были. А в моей ладе все это есть: и лик ангельский, и доброе сердце!
— Что ж, рад за тебя! — усмехнулся в седые усы Щерба. — Давай обнимемся по-братски, раз уж Господу угодно было свести нас вновь!
— И мы рады обнять тебя, брат! — скороговоркой добавил Щелепа. — Сам видишь, даже Миколка, с лица коего не сходит печаль, расщедрился на улыбку!
— Потому что встретил друга… — смущенно пробасил немногословный Гуляй-Секира. — Рад видеть тебя в добром здравии, Газда!
Не спешиваясь, казаки обнялись. Их молодые собратья, стоя невдалеке, с почтением глядели на человека, встреча с коим так обрадовала прославленных Воевод.
— Я только не смекну, что сталось с боярином, коего ты провожал до Москвы, — полюбопытствовал у Газды казачий вождь. — Дивный он какой-то, может, оттого и врезался в память… Жив хотя бы?
— Живехонек! — не удержался от улыбки Газда. — Намедни, правда, побывал, на волосок от смерти. Только коса старухи не настолько остра, чтобы отнять жизнь у боярина!
Да что я о нем сказывать буду! Вот он, Бутурлин, коль хочешь, сам вопрошай его обо всем!
Лишь сейчас Щерба перевел взгляд с Газды на его спутников.
— Гляди, и впрямь живуч оказался! — с грубоватым добродушием приветствовал он московита. — Поведай, боярин, какими пряниками ты кормил нашего Газду, что он по доброй воле столько дней жил на Москве?
— Не в пряниках дело! — ответил за боярина Газда. — Просто мне довелось встретить на Москве одного татя… Того, что привел в западню нашего брата Подкову…
— И ты отплатил изменнику за гибель Богдана? — впился в него цепким взором Щерба.
— Нет, брат, — опустил глаза Газда, — больно скользким оказался аспид! К тому же, никакой он не москаль. Враг чужеземный, до поры притворявшийся слугой Московского Князя!..
— Что, правда? — Щерба перевел недоверчивый взгляд с Газды на Бутурлина.
— Правдивее не бывает! — вступил в разговор Дмитрий. — Тать, погубивший вашего вождя, — шведский лазутчик, жаждавший ослабить казацкими руками Унию, а заодно поссорить казаков с Москвой!
— И как ты сие проведал? — хмуро вопросил боярина Щерба.
— Швед собирался убить Московского Государя, — пояснил ему Бутурлин, — не опознай Петр его вовремя, могло бы статься непоправимое…
— Коли опознал татя, отчего же не покарал, брат? — в голосе Щербы звучал горький укор. — Не по-казачьи как-то!
Газда мучительно поморщился, опустив глаза долу.
— В том, что тать сбежал от нас, вины Петра нет! — вступился за друга Бутурлин. — Он точно послал недругу клинок промеж глаз.
Как тот от ножа увернулся — сам не ведаю! Видать, дьявол помогает своим слугам!..
Ну, а после московская стража оплошала. Уж не знаю, как тать сказался ратникам, стерегшим выезд из города, княжьим гонцом. Велел отворить ворота и дал деру…
— Хороши же ваши стражи, коли на них без труда наводят морок! — по лицу Щербы пробежала презрительная усмешка.
— Насмешничать легко! — покачал головой Дмитрий. — Кто знает, устоял ли ты сам бы перед колдовством!
— Может, и не устоял бы… — с неохотой ответил казак. — Нас сей пакостник тоже без малого год морочил! Сам Подкова доверял татю, яко брату, а его обмануть непросто было!
— Ладно, что уж там! — махнул рукой Щерба. — Как говорят у вас, в Московии: «кто старое помянет…»
Ты лучше скажи, боярин, по каким делам явился на земли Унии? Помнится, Газда рек, что тебе на днях довелось с Косой свидеться. В сече побывал?
— Нет, не в сече… — вспомнил недавние события боярин. — Набрели мы на местных людоедов. Они меня дурманом опоили
да в лес свезли. Хотели съесть, но Петр с Харальдом меня спасли…
— Ты и без нас не оплошал бы! — усмехнулся в усы Газда. — Когда мы подоспели, боярин уже освободился от пут и двух извергов успел сразить!
— Харальд — это ты? — обратился к датчанину казачий атаман. — Судя по имени, ты не из московитов!
— Из мореходов я! — ответил бывший пират. — Моя родина отсюда далече, на севере…
— Похоже, ты из тех мореходов, что пускают на дно вражьи суда! — прищурился Щерба, заметив шрамы на лице датчанина.
— А ты разве не топил чужие корабли? — осведомился у казака Харальд. — Я слыхивал, казаки воюют не только на суше, но и в море!
— Тебя не обманули! — кивнул ему Щерба. — А что за чадо у тебя за спиной?
— У душегубов отбили, — ответствовал Бутурлин, — она пробыла полгода в плену у нелюдей…
— То-то я гляжу, из одежды на девчонке одна мешковина, — покачал седой чуприной Щерба. — Несладко же ей пришлось у татей! Хорошо, что хоть не съели!
Пока он все это молвил, спасенная девчушка с опаской взирала на Щербу из-за спины датчанина. В глазах ее таился страх перед казаком.
— Она хоть говорить может, или душегубы ее дара речи лишили? — полюбопытствовал Щерба.
— Может, — ответил Харальд, — но, боюсь, с тобой общаться не станет. Жизнь в плену научила ее не доверять чужакам…
— Разумею! — понимающе кивнул казак. — Что ж, вы свершили благое дело, вызволив у татей сию кроху. Перед Господом оно вам зачтется!
Только я не верю, что вы явились сюда для истребления людоедов. К нам вас привело нечто иное! Поведаете, что?
— Боярин ищет пропавшую невесту! — выпалил Газда. — Ее похитил и силой увез в свой замок княжич Радзивил…
— Радзивил, молвишь? — задумчиво переспросил Щерба. — И какова с виду твоя невеста, боярин?
— Ростом чуть ниже меня будет, — припомнил милый образ Эвы Бутурлин, — волосы, как лен, глаза большие…