Идя сквозь огонь
Шрифт:
«Боюсь, проку от него будет немного! — подумал, расставшись с татем, Демир-Ага. — Такие, как он, играют лишь по своим правилам и всегла готовы вонзить покровителю нож в спину!
Но все же нужно использовать его на благо Порты. Как говорят пастухи, с худой овцы хоть шерсти клок.
А сей малый — не овца, а волк, к тому же, весьма зубастый! Что ж, коли так, пускай грызет врагов Султана!»
Глава 101
Весь последующий день Флориан истратил на то, чтобы догнать
Но, к его огорчению, никто из проезжих не мог вспомнить ни московита со следами оспы на лице, ни говорящих по-немецки маркитан. Оруженосец уже отчаялся отыскать их след, когда ему помог случай.
Природа, расщедрившись, подарила в разгар осени путникам несколько солнечных дней. Но после, словно пожалев о содеянном, она обрушила на дорогу и ее окрестности самый обильный за последние два месяца ливень.
Флориана он застал в пути. От тяжелых капель, пронзавших насквозь дорожный плащ, не было спасения, и вскоре шляхтич промок до нитки. Спустя час Флориан не мог думать уже ни о чем, кроме крыши над головой и огня, на коем он мог бы просушить напитанную влагой одежду.
Когда глазам юноши предстала хибара у дороги, едва видимая сквозь завесу дождя, он подумал, что бредит. Но видение его не обмануло. Длинная изба, тянувшаяся вдоль дороги, была столь же реальна, сколь и обступающие ее со всех сторон сосны.
Флориан не ведал, кем и когда она была выстроена, да и выяснять сие ему было недосуг. Подъехав к избе, он потянул за темное от времени дверное кольцо.
К его счастью, дверь была не заперта. Внутри хибары шляхтича встретил сырой полумрак. Похоже, здесь давно уже никто не жил, а может, избу возвели для того, чтобы жолнежам, объезжавшим тракт, было где пережидать непогоду.
Как оказалось, Флориан был здесь не первым гостем. В сенях уже стояли две лошади под седлами, встретившие оруженосца тихим ржанием.
Привязав рядом своего коня, Флориан прошел в жилое помещение избы, отделенное от сеней дощатой перегородкой.
В дальнем его конце у костерка грелись два путника в темных дорожных плащах.
При виде их сердце Флориана забилось в груди с удвоенной силой. Люди, тянувшие к костру озябшие руки, точь-в-точь подходили на описанных Агнессой татей, выдающих себя за нидерландцев.
Один из них, молодой и светлоглазый, видом походил на скандинава. Другой, длинный и тощий, мог бы и впрямь сойти за жителя Фландрии, но жидкая белесая борода, остриженная на немецкий манер, выдавала в нем ливонца.
Еще в глаза Флориану бросились его красноватые глаза, обрамленные бесцветными ресницами. Шляхтич не сомневался, что перед ним те самые негодяи, коих он собирался взять под стражу.
Но как осуществить сие, Флориан пока не знал. Едва ли бы ему удалось в одиночку, с раненой рукой осилить двоих дюжих, вооруженых татей. Не любивший хитрить, он разумел, что без хитрости здесь не обойтись.
Завидев его, сидевшие у костра тотчас встали с мест и впились в юношу колючим взором. Ладони незнакомцев легли на рукояти мечей.
— Не бойтесь, добрые люди, я не тать! — упредил их воинственный порыв шляхтич. — Я оруженосец Самборского Воеводы, возвращаясь из Торжища, как и вы, угодил под дождь…
Надеюсь, вы позволите мне из христианского милосердия погреться у костра…
— Так вы — оруженосец Самборского Владыки? — на бледном лице красноглазого расцвела неискренняя улыбка. — Что ж, прошу к огню, шляхтич!
От внимания Флориана не укрылся взгляд, посланный бородачом компаньону. Поймав его, тот мигом придал лицу благостное выражение и передвинулся, освобождая место у костра.
В одном месте соломенная крыша хибары прохудилась, и сквозь дыру в ней хлестал дождь. Обойдя низвергающуюся струю воды и лужу под ней, Флориан приблизился к огню и занял место напротив альбиноса.
— Жаль только, нечем вас угостить! — с фальшивым сожалением вздохнул тот. — Наши припасы уже съедены, а до ближайшего селения неблизкий путь!
— Ничего, доеду до Самбора, там и подкреплюсь! — пожал плечами Флориан. — Надеюсь, за день пути не отощаю!
Бородач и его спутник вновь натянуто улыбнулись и закивали головами. Похоже они не догадывались о намерениях шляхтича.
— Тяжелые времена грядут! — со вздохом произнес, словно возвращаясь к прерванной беседе, старший из компаньонов. — Древние язычники, проклиная врага, желали ему жить в эпоху перемен. А мы как раз живем в сию эпоху!
— О каких переменах вы говорите? — полюбопытствовал у Белобородого Флориан.
— О разных! — широко развел руками собеседник. — Рушатся королевства, уходят в небытие правящие династии, и все это у нас на глазах!
— Простите, но я не вижу ни одной погибшей династии! — недоверчиво усмехнулся шляхтич. — Все Короли христианского мира процветают, и даже нашествие турок с юга не особо омрачает их жизнь!..
— Так-то оно так! — неохотно согласился с ним незнакомец. — Но вы смотрите вдаль и не видите того, что творится рядом!
Польско-Литовская Уния, еще вчера казавшаяся всем непобедимым гигантом, вот-вот распадется на части!..
— Откуда такие сведения, почтенный? — осведомился у альбиноса Флориан. — С чего вы взяли, что Уния должна распасться?
— Видите ли, юноша, — издалека начал Белобородый, — я не первый год живу на земле и знаю, как устроен мир. Держава крепка до тех пор, пока прочны стягивающие ее скрепы.
Стоит им лопнуть, и узы, соединяющие народы воедино, тотчас начинают слабеть. Вспыхивают междоусобные войны.
Одни из владетелей борются за корону, другие — за суверенитет. Каждый наместник желает выжить в одиночку да еще откусить лакомый кусок у соседа! Государство приходит в упадок!