Идя сквозь огонь
Шрифт:
Игра, начатая его наставником, нуждалась в победном завершении, и Отто верил, что сможет довести ее до конца.
«Главное, чтобы весть о смерти Яна Альбрехта достигла Малой Польши, — с улыбкой подумал рыцарь. — Узнав, что трон Унии опустел, враги Ягеллонов не упустят шанс им завладеть.
Ну, а дальше все пойдет по замыслу Брата Герберта. Славянские звери, без сомнения, тотчас вцепятся друг дружке в горло!»
Непогода, без малого сутки терзавшая окрестности Старого Бора, помешала Бутурлину и его спутникам в продвижении на север. Но когда небо, выплакав последние слезы, прояснилось, боярин стал собираться в дорогу.
Последнее время с лица Дмитрия не сходила тревожная задумчивость, и Харальд с Газдой хорошо разумели ее причину. Московиту тяжко было сознавать, что его возлюбленная томится в плену, к тому же, по соседству с Махрютой.
Обещание казачьего атамана о том, чтобы защитить Эвелину, не развеяло тревоги Бутурлина. Боярин знал, сколь коварен и изворотлив тать, больше года промышлявший набегами на лесные поселения.
Для существа, преступившего черту людоедства, не существовало запретов, и боярин мог лишь догадываться, что замышляет хищник в людском обличии. Верхом легкомыслия было верить, что он прибился к воинству Радзивила в поисках славы.
Скорее всего, Махрюта лелеял какой-то корыстный план, во исполнение коего ему надлежало до поры следовать с войском самозванного Литовского Владыки.
Не ставил ли он целью похищение Эвы? На сей вопрос у Дмитрия не было ответа.
— Что не весел, боярин? — вырвал его из плена грустных раздумий Харальд. — Думы одолевают? Брось кручиниться! От того, что ты изводишь себя страхами за жизнь княжны, ей легче не станет!
— Ты же слыхивал, Щерба обещал защитить княжну от душегуба, — вмешался в разговор Газда. — Коли он дал слово, то не отступит!
— Не о том речь, что отступит, — грустно вздохнул Дмитрий, — однако ему неведом нрав Махрюты!..
— Что ж, он татей прежде не встречал? — обиженно фыркнул казак.
— Таких, как сей, видно, не встречал, — покачал головой Бутурлин. — Не часто сталкиваешься с теми, кто видит в тебе пищу…
— Ладно, боярин, будет нагонять страхи! — махнул рукой Харальд. — О деле нужно думать.
Запасы провизии у нас на исходе, а поймать и съесть, по примеру Махрюты, какого-нибудь бедняка нам совесть не велит!
Нужно где-то добыть крупы, мяса. Да и овес для лошадок не будет лишним!
— Насколько мне известно, поблизости должна быть деревня Милица, — ответил Бутурлин, — я о ней слыхивал от проезжих селян еще до того, как угодил в плен к душегубам…
— Что ж, деревня — это хорошо! — обрадовался датчанин. — Над головой у нас давно уже не было крыши. Отдохнем пару деньков в тепле, а заодно прикинем, как лучше вызволить из плена княжну. Согласен, боярин?
Дмитрий не возражал, тем паче, что наступали холода, а у спасенной ими девчушки не было ни теплой одежды, ни обуви.
— Ну, а коли все со мной согласны, тогда вперед, к Милице! — воскликнул бывший мореход. — Вот увидите, там нам будут рады!
Но датчанин ошибся. Большая, ухоженная деревня встретила путников хмуро и неприветливо.
Судя по всему, ее обитатели готовились к отъезду. В каждом дворе селяне грузилили скарбом телеги, повсюду слышался детский плач, причитания женщин и стариков, не желавших покидать родные места.
— Что творится, куда вы отъезжаете? — осведомился у первого встречного крестьянина Бутурлин.
— Напасть пришла! — горько вздохнул тот, укладывая на телегу клеть, с отчаянно визжащим поросенком. — Жили-не тужили, а тут глянь — Радзивил пожаловал!..
— Ты толком молви, что сталось? — подступил к нему Газда. — Что Радзивил идет, нам и самим ведомо! Вы-то куда бежать собрались?
— Тебе-то что до нас, парень? — поморщился мужик. — Недосуг мне нынче языком плескать. Торопимся мы, али не видишь?
— Где ваш войт? — вопросил его Дмитрий.
— На площади, где ему еще быть! — мужик махнул рукой вглубь улицы. — Но от него ты узнаешь не больше, чем от меня!..
Оставив селянина, компаньоны двинулись в указанном направлении. Доехав до конца улицы, они вышли на небольшую площадь, заполненную возами с утварью. Успевшие собраться в дорогу крестьяне ждали здесь распоряжений старосты.
В дородном бородаче, дававшем наставления односельчанам, Дмитрий без труда узнал своего недавнего знакомого Авдея. Присутствовал здесь и его зять Северин, бывший ратник, лишившийся на войне глаза.
— Доброго вам дня, почтенные! — обратился к селянам Бутурлин. — Куда это вы все собрались?
— В леса, боярин, куда же еще! — ответил, узнав его, староста. — Сколько себя помню, никому наша Милица не мешала. А тут нагрянул княжич Радзивил и поклялся, что камня на камне от нее не оставит!
— Чем же вы его так прогневили? — полюбопытствовал Дмитрий.
— Не спрашивай! — досадливо махнул рукой Авдей. — Кабы мы и впрямь провинились, не так обидно было бы.
А то княжич осерчал на нашу весь без причины!
Вызвал меня да Северина, как старших, в стан. Молвит: «Выдайте моему войску харчей на три дня перехода да овса для конницы на неделю!»
Мы отвечаем: «помилосердствуй, Владыка! Все подати за пол-года нами уплачены. Где возьмем столько, чтобы тебе угодить?
Если есть какой запас пищи, то его нам хватит лишь до конца зимы. А овса да прочих злаков и того меньше! Коли все твоим жеребцам скормим, весной нечего будет сеять!..»
Тут княжич и взбеленился. Стол ногой опрокинул, двинулся на нас с плетью.
«Вы, холопы, при Унии совсем от рук отбились! Так вот вам мое слово: коли до утра не привезете указанную меру зерна и прочей провизии, как Бог свят, сожгу вашу деревню дотла!»