Идя сквозь огонь

Зарвин Владимир

— Но что побудило тебя так рисковать ради меня? — вопросила она татя.

— Сие — долгая история! — вздохнул Махрюта. — Нынче мне ее сказывать недосуг! Чтобы ты не сомневалась во мне, знай: Бутурлин некогда спас мою жизнь. Однако я не привык ходить в должниках. Возвратив тебя боярину, я рассчитаюсь с ним за его помощь!

— И как ты собираешься похищать меня у Радзивила? — вопросила Эва своего нежданного радетеля. — У тебя есть замысел побега?

— Пока нет, — поморшился лиходей, — стан хорошо охраняют! Но я найду способ вывезти тебя

отсюда. Ты только верь мне и держи язык за зубами! Коли княжич проведает о нашей беседе, мне не сдобровать! Так что молчок!..

— Что это ты, пан Каин, делаешь у шатра княжны? — донесся до татя знакомый, с хрипотцой, голос. — Разве Владыка Литвы дозволил тебе вести разговоры с его невестой?

Обернувшись, Махрюта встретил насмешливый взгляд казачьего вожака Щербы. По бокам от него маячили долговязый худой Щелепа и вечно угрюмый, себе на уме, Гуляй-Секира, никогда не расстававшийся с тяжелым боевым топором.

При ином соотношении сил Махрюта послал бы атамана к чертям, но присутствие подручных Щербы побуждало его вести себя осторожно. В одиночку против троих казаков он бы не выстоял.

— Я лишь исполнил наказ Владыки проводить княжну до ее покоев, — ответил, стараясь не выдавать своего раздражения, людоед, — и пожелал ей доброй ночи!

— Что ж, пожелал, теперь отправляйся назад! — холодно усмехнулся Щерба. — Негоже оставлять господина без охраны!

Бросив на него злобный взгляд, Махрюта с неохотой удалился.

— Не верь сему ироду, княжна! — обрернулся к Эвелине Щерба.
–

У таких, как он, уста источают мед, а глаза — яд.

Что бы он ни обещал, все будет ложью, посему не дай татю задурить себе мозги! Если он и впредь будет досаждать тебе, скажи о том мне или моим побратимам. Мы найдем способ отвадить его от твоей особы! Уразумела?

Эвелина молча кивнула казачьему вождю.

— Ну, вот и добре! — по-отечески усмехнулся Щерба. — А мы приложим старание, чтобы сей ночью тебе спокойно спалось! Идемье, братья, княжне время почивать!

— Может, не стоило отпускать душегуба? — полюбопытствовал у атамана Щелепа, когда Эва скрылась в шатре. — Пока он жив, нам всем не будет покоя!

— Угостить топором промеж глаз, и все тут!.. — с детской простотой откликнулся Гуляй-Секира. — С княжичем мы бы как-нибудь объяснились…

— Придет время — угостишь, — кивнул ему рассудительный Щерба, — а пока нельзя. Уж больно княжич его ценит. Пусть душегуб оступится в чем-то!

— Не долго ли придется ждать? — нетерпеливо вопросил его исполин с топором.

— Мыслю, недолго! — прищурился седой атаман. — Когда начнется война, все станет гораздо проще!

* * *

— Ну, сказывай, боярин, как ты собираешься защищать Милицу! — обратился к Дмитрию с вопросом Северин. — А заодно поведай, какой помощи ты ждешь от нас!

— Особой хитрости в моем замысле нет, — усмехнулся Бутурлин, — лишь здравый смысл и немного выдумки.

То, что вы возы добром нагрузили, — верное решение.

Стариков да женщин с детьми и впрямь лучше отослать в лес на время битвы.

А вот сильным мужам стоит поискать оружие. Я уже говорил о том, что мирные орудия можно в копья переделать. Выпрямленная коса, багор, цеп, усеянный гвоздями, — все пойдет в дело.

Среди людоедов, что гнездились на болоте, был малый, коий махал серпом на цепи. Вот бы и вам серпы насадить на древки да к цепям прикрепить. Такое орудие не хуже немецкой алебарды вырывает жолнежей из седла…

Но сего мало. С трех сторон Милицу обступают болота, и конница Радзивила там не пройдет. Да и частокол, коим окружена деревня, будет верховым помехой.

Посему они двинутся напрямую, к воротам веси. Мощного удара ворота не выдержат, и княжичу это ведомо. А посему он не станет тратить время на осаду, а сразу двинется на приступ, выстроив конницу клином.

— Сие похоже на правду… — кивнул Дмитрию Северин. — Только чем мы остановим его латников? Натиск тяжелой конницы выдержит не всякая наемная пехота, не говоря о наших мужиках. Нужно соорудить на въезде в деревню какой-нибудь заслон…

— Верно мыслишь, — улыбнулся боярин, — нам нужна, засека! Во-первых, обращенные к врагу остриями колья, во-вторых, заслоны, кои укроют нас от неприятельских стрел.

С Радзивилом идут татарские лучники. Прежде чем в послать в бой литвинскую конницу, княжич не преминет натравить на нас татар.

Сперва они пустят тучу стрел, прореживая наши ряды, а затем в бой вступят конные латники с копьями. Дабы избежать лишних потерь, смастерите доспехи и щиты из подручных досок.

— Сие займет немало времени, — вздохнул присутствовавший при военном совете Авдей, — да и сил отнимет немало!

— К счастью, Радзивил дал нам время до завтрашнего утра, — ответил ему Бутурлин, — если поспешить, то до рассвета успеем!

— Выстоим ли? — с сомнением покачал головой войт.

— Должны! — сверкнул глазами боярин. — Не мы первые оказались в такой беде. Помнится, читал я в одной книге, как триста греков из города Спарты удерживали войско персов, заняв узкий проход меж скалами и морем.

Они перегородили тропу стеной из валунов и, стоя на ее гребне, сталкивали недругов в пропасть. Поскольку место было узкое, персы теснились, мешая друг другу биться, а спартанцы разили их наверняка!..

— Ну, и чем все завершилось? — поинтересовался любопытный Авдей.

— Изменник провел чужеземцев в тыл смельчакам, и их перебили, — не стал опускаться до лжи Дмитрий, — однако они доказали всем, что малыми силами можно одерживать победы…

— Победы? — глаза войта изумленно округлились. — Ты же сам сказывал, что враги истребили этих… спартанцев!

— Верно, истребили! — скорбно вздохнул московит. — На то была причина. Спартанцев не окружало с трех сторон болото, да и частокола у них не было. К вам же никто не зайдет с тыла, и вы можете всем миром защищать въезд в деревню.