Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)
Шрифт:
– Я должен тебе сказать, - объявил Хенк.
– Ничего не могу поделать, Ларри. Я должен.
– Конечно, - Ларри достал из нижнего ящика стола бутылку виски и налил две щедрые порции.
– В чем дело?
Хенк попробовал, сделал гримасу и проглотил.
– Когда я нес ключи вниз, я кое-что видел. Похоже на одежду. Рубашка и джинсы. И тапочек. Мне показалось, что это был теннисный тапочек, Ларри.
Ларри пожал плечами и улыбнулся:
– Ну и что?
– Этот мальчонка Гликов
Ларри продолжал улыбаться. Он чувствовал свою улыбку, как ледяную маску.
Хенк конвульсивно сглотнул:
– Что, если парни, которые купили Марстен Хауз, пришили мальчишку?
Все. Слово прозвучало. Ларри проглотил остатки огненной жидкости из своего стаканчика.
И сказал, улыбаясь:
– Может, ты и тело видел?
– Нет... нет. Но...
– Это дело полиции. Так что я отвезу тебя прямо к Перкинсу.
– Ларри снова наполнил стаканчик Хенка, и рука агента вовсе не дрожала.
– Только знаешь... Будет куча неприятностей. Насчет тебя и официантки Делла... Как ее, Джекки?
– Что, черт побери, ты несешь?
– Хенк смертельно побледнел.
– И до твоей незаконной рекомендации они наверняка докопаются. Но ты исполняй свой долг, Хенк, как ты его понимаешь.
– Я не видел тела, - прошептал Хенк.
– Отлично, - улыбнулся Ларри.
– Может быть, ты и одежды не видел. Может, то были просто тряпки.
– Тряпки, - тупо повторил Хенк Петерс.
– Конечно, ты же знаешь эти развалины. Там любую дребедень можно найти. Разорвали какую-нибудь старую рубашку на половые тряпки.
– Конечно, - Хенк снова осушил свой стакан.
– Ты умеешь во всем разобраться, Ларри.
Крокетт достал бумажник и отсчитал пять десятидолларовых бумажек.
– Это за что же?
– Забыл совсем тебе заплатить за то Бреннаново дело в прошлом месяце. Ты напоминай мне о таких вещах, Хенк, ты ведь знаешь, до чего я забывчив.
– Но ты...
– Да если на то пошло, - перебил Ларри с улыбкой, - ты мне можешь что угодно рассказывать сегодня вечером, а я напрочь об этом позабуду завтра же утром. Ну разве не досадно?
– Да, - прошептал Хенк. Его дрожащая рука потянулась за деньгами. Он встал так резко, что чуть не опрокинул стул.
– Послушай, я должен идти, Ларри... я не... я должен идти.
– Возьми с собой бутылку, - предложил Ларри, но Хенк уже подходил к двери и не стал задерживаться.
Ларри налил себе еще виски. Его руки все так же не дрожали. Он выпил и налил опять, и повторил все сначала. Он думал о сделках с дьяволом. Зазвонил телефон. Он поднял трубку. Выслушал.
– Это улажено, - произнес Ларри Кроккет.
Выслушал ответ. Повесил трубку. Налил себе еще стакан.
Хенк Петерс проснулся под утро, разбуженный кошмаром. Ему снились гигантские крысы, наводнившие раскрытую могилу, - могилу, в которой лежало зеленое сгнившее тело Губи Марстена с петлей манильского каната на шее. Петерс лежал на локте, тяжело дыша, весь мокрый от пота, и, когда жена дотронулась до его руки, он громко взвизгнул.
Сельскохозяйственный магазин Мильта Кроссена располагался на углу Джойнтер-авеню и Железнодорожной улицы, и большинство городских старых чудаков проводили здесь время, когда шел дождь и парк становился необитаем.
Когда Стрэйкер приехал в своем "паккарде-39", как раз моросило и Мильт с Патом Миддлером вели степенную беседу, выясняя, в каком году Джудди, девчонка Фредди Оверлока, сбежала из дому - в 1957-ом или 58-ом.
Когда Стрэйкер вошел, все разговоры прекратились.
Он оглянулся вокруг, увидел Мильта, Пата Миддлера, Джо Крэйна, Винни Апшу, Клайда Корлисса и бесстрастно улыбнулся.
– Добрый вечер, джентльмены, - сказал он.
Мильт Кроссен поднялся, завязывая передник:
– Чем могу помочь?
Стрэйкер купил говядину, ребра, несколько гамбургеров и фунт телячьей печенки. К этому он добавил кое-какую бакалею: муку, сахар, фасоль.
Эти покупки производились в полной тишине. Завсегдатаи магазина сидели вокруг печи, курили, с мудрым видом глядели в небо и украдкой посматривали на чужака.
Когда Мильт закончил упаковку, Стрэйкер взял пакет, одарил присутствующих новой бесстрастной улыбкой, сказал: "Всего хорошего, джентльмены" - и вышел.
Клайд Корлисс выплюнул табачную жвачку в плевательницу. Винни Апшу достал сигаретную машинку и принялся артистически скручивать сигарету.
Они следили, как чужак грузит свой пакет в машину. Они знали, что все вместе эти покупки должны весить не меньше тридцати фунтов, а он у всех на глазах сунул пакет под мышку, будто подушку, набитую пером. Наконец машина исчезла за деревьями.
– Странный парень, - сказал Винни.
– Это один из тех, что купили прачечную, - пояснил Джо Крэйн.
– И Марстен Хауз, - добавил Винни.
Прошло пять минут.
– Как, по-вашему, пойдет у них дело?
– поинтересовался Клайд.
– Может пойти, - сказал Винни, - особенно летом. Сейчас все с ума посходили.
Всеобщий ропот одобрения приветствовал его слова.
– Сильный парень, - заметил Джо.
– Угу, - согласился Винни.
– Видели - "паккард-39" и ни пятнышка ржавчины?
– Это был "паккард-40", - поправил Клайд.
– У "сороковки" другие крылья, - возразил Винни.
– Это был "тридцать девятый".