Игнат, его милая родина (CИ)
Шрифт:
– - Что, у вас есть сравнения?
– - спросил первый собеседник.
– - Мне больно смотреть на подругу, у которой дитя уже пенсионного возраста, а нигде не работало, живёт на её пенсию. Встречаясь с ним, всегда на память приходит слова: "Ах, зачем я на свет появился? Ах, зачем меня мать родила?" -- серьёзно проговорила женщина.
– - Мы, что было положено, отработали честно, не нужно нас валить в общую кучу, -- возмущался кто-то из рядом сидящих с нею мужчин.
– - А как вы определяете ущербных в своём понимании людей?
– - её слова затронули первого мужчину.
Женщина улыбнулась посетившей её мысли:
– - Как вас. Вы своё отработаете,
– - О чём вы?!
– - удивился кто-то из компании.
Их собеседница, усаживаясь на незамысловатое сидение в виде ведра, накрытого небольшой доской, найденной здесь же, внимательно смотрела на мужчин, для которых походный дежурный анекдот, так ей казалось, в этом случае был бы более подходящим, чем этот разговор. Её собеседники были для неё непробиваемыми, тратить на них себя не хотела. Поменяла тему разговора:
– - У меня знакомый тоже "любитель" -- ягоду собирает быстрее меня. Природа у него не живёт, не действует, она -- просто фон при работе его рук.
Игнат сразу же вспомнил, ощутил, что даже специальная литература, особенно её иллюстрации вызывали у него лесные видения и запахи. Теперь уже внимательно прислушивался к разговору.
– - Вы ему тоже рассказывали свои сказки?
– - спросил первый собеседник.
– - Старались строить одного в две шеренги?
– - шутил второй.
– - Зачем ссориться из-за недоказуемого? Наоборот, я ему сказала: "Вы, Николай, правы. Рассказы о природе мало кому и о чём говорят. Северный холод сердца не в силах растопить даже полюбившимся картинам".
– - Успокоился бедняга?
– - спросил первый.
– - Обрадовался единомышленнице. Был польщён. Всё повторял: "Зайди в лесок или перелесок -- перед глазами готовая картина в этюдах, вся живопись в оттенках".
– - Я ему говорила: "Дуновение ветерка, пробежавший шквал даёт же ощущение жизни", -- рассказывала женщина.
– - Пыталась подойти к нему с другой стороны, забраться в его мир, расшевелить этого человека. Для этого мне нужно было узнать только круг его интересов.
– - Но воздух -- это не природа, -- поддержал Николая второй мужчина.
– - Не природа, но важная её составляющая. Это то, что создаёт природу, главное в ней!
– - воскликнула женщина.
– - Может быть, -- первый собеседник не хотел спорить о том, чего в данный момент детально не знал.
– - Всё-таки я вас расшевелила, -- смеялась женщина.
– - А вам это зачем?
– - не вытерпел первый мужчина.
– - Не мне, а вам!
– - удивила их женщина.
Такой заботой с её стороны второй собеседник был шокирован:
– - Зачем это нам, если наше при нас?
К станции приближался поезд, заглушал разговор.
– - Чтобы не превратились окончательно в балласт...
Суета посадки помешала Игнату расслышать последние фразы. Беседа, её смысл остался для размышления. Чтобы отвлечься, сел в соседний вагон.
Не случайно годы собрали в памяти Игната "музей" непередаваемых картин. Иного быть и не может. Эти места -- уголки вдохновения, отдыха и забвения. Увидеть здесь сказочный мир можно на каждом шагу. Для Игната это не плод воображения и не вымысел, а реальность.
Несмолк аем ое э хо .
Просторы -- лес или поля с перелесками, изрезанные речками, протекающими через озёра и искусственные водоёмы, никогда не теряют своего великолепия, как и гладь искрящихся на солнце озёр, конца и края которым часто не видно.
Блики искрящихся озёр обязательно напомнят ему мёртвую зыбь морской стихии, и сердце Игната забьётся тревожно, возвращаясь в прошлое. Ему ли не восторгаться забавами природы, когда случай подарил ему невероятное зрелище. Их корабль стоял у пирса. Офицеры собрались в кают-компании -- и вдруг невероятная тряска корабля. Показалось, что волшебник схватил стальную махину, старался из неё всё вытряхнуть, сначала сорвать со своих мест все прикрученные болтами предметы, а потом рывком всё содержимое выбросить за борт. Все недоумённо смотрели друг на друга. Игнат успел крикнуть:
– - Дизеля пошли в разнос!
По извивающемуся трапу бросился в трюм, под ногами тряслась, ходила палуба. Как бежал не помнил. Вскочил в машинное отделение -- дизеля не работали, но непрекращающаяся тряска нижней палубы была неприятной. В голове пронеслось: "Где причина?!" Мысленно окинул помещения трюма. В них причины не могло быть. Ему показалось, что кто-то снаружи схватил корпус корабля, трёс его так -- будто со своих мест старался сорвать машины, механизмы. "Что-то творится снаружи!" -- пронеслось в голове. По трапу выскочил наверх. Вбежал в кают-компанию. Офицеры через иллюминаторы рассматривали море, берег. Море было залито блеском солнца, он слепил -- мешал смотреть на воду. С непривычки на глаза навернулась слеза. Отвёл взгляд на берег. Там всюду качались, прыгали как в пляске деревья, кусты кланялись до земли. Взад-вперёд двигались строения, телефонные столбы раскачивались, от падения их удерживали провода. Такого зрелища Игнат никогда не видел и не мог даже представить. Взглянул на корабли ОВРа -- охраны водных рубежей -- они то ли тряслись, то ли пустились в пляс, всё в беспорядке двигалось на месте. Не прыгали только эскадренные миноносцы -- их просто бил озноб.
Ощущение моретрясения удивительно. Спокойная мерно вздыхающая волнами гладь океана, которая прежде собой олицетворяла вечный покой, вдруг взрывается и начинает выбрасывать на поверхность свою злобную энергию. Эта сила по пути хватает всё попавшееся ей под руку и несётся вверх. Больше всего досталось воде, она прыгала перед Игнатом, отсвечивая яркое солнце.
Вечером, сойдя на берег, Игнат хотел поделиться своими ощущениями с женой. Но Надежда его опередила. Взволнованно рассказывала:
– - Знаешь, как землетрясение меня застало в магазине?! Когда всё вокруг затряслось, смотрела, как начали наклоняться взад-вперёд полки, витрины. С них полетели консервные банки, посыпались крупы, мука. Я так испугалась, что не смогла сдвинуться с места -- у нас же дома ничего похожего никогда не было. Даже не почувствовала, не могла представить себе степень опасности. Совсем не понимала, что происходит. Стояла в оцепенении посредине магазина и смотрела, как люди бросились вон.
Потом какой-то мужчина заскочил в магазин снова и за руку вытащил меня наружу. Когда окончилось землетрясение, успокоилась земля, я снова зашла в магазин за школьными тетрадями. На место, где я стояла, упала люстра и придавила мои тетради. Под ней в пыли они и лежали.