Иголка в стоге сена
Шрифт:
То была битва за пограничные Смоленские земли, теперь же московиты пришли в его собственные владения, под стены Самборского Замка. Кшиштофа это отнюдь не радовало, но он вынужден был скрывать свои чувства.
Преодолевая неприязнь к свите Московского Князя, рыцарь двинулся навстречу Владыкам. Остановив коня в трех шагах от сборного отряда, он вежливо поклонился Королю и его гостю.
— Рад видеть тебя, пан Кшиштоф, — приветствовал его Ян Альбрехт. — Жаль только, что причиной нашей встречи стала смерть достойного Князя Корибута.
— Готов
— Не ты один, — печально вздохнул Король, — первым его проглядел я!
— Обменивайся мы чаще посольствами, беды, может, удалось бы избежать, — вступил в разговор Московский Князь. — Так или иначе, кто-нибудь из моих послов опознал бы и изобличил татя!
Кшиштоф одарил Московского Владыку тяжелым взглядом, но промолчал. Как ни хотелось ему уличить Князя в коварстве, он знал, время для обвинений еще не пришло.
— Ты, я вижу, Кшиштоф, многое у турок перенял, — заметив злой огонь в глазах Воеводы, перевел разговор в иное русло Ян Альбрехт. — Предпочитаешь турецкую саблю нашему мечу!
— Отчего же, Государь… — коснулся рукояти меча, привешенного к седлу, старый поляк, — …есть у меня и меч. Но он хорош против лат кольчуги…
…Турок же в ткани разные, точно в брою, одет. Конский волос, дубленая кожа и войлок смягчают удар, и он в них вязнет, редко доходя до тела. Посему прямой меч, в лучшем случае, ломает сарацину кости. А вот сабля прорезает его слоеную броню насквозь. Нужно только тянуть ее на себя, как это делают турки да татары…
— Соседи наши давно уже саблю освоили! — бросил на свиту Московского Князя сумрачный взор Воевода, — да и лук, я гляжу, тоже! Отчего бы и нам не перенять у врага то, что поможет одолеть его?
— Мы воюем с Великой Степью, сколько себя помним! — снисходительно улыбнулся Московский Князь. — Не один век осваивали ее способ ведения войн. А вам с ней только нынче встретиться довелось. Едва ли, Воевода, вы скоро овладеете навыками степняков…
— Овладеем, Княже, не сомневайся, — елейным голосом ответил, Самборский Владыка, — мы, поляки, — народ умный, переимчивый…
Пока он говорил это, сборный отряд миновал пустошь, отделявшую замок от леса, и вступил на крепостной мост.
— Добро пожаловать в Самбор, Государь! — торжественно произнес, Кшиштоф, подъезжая к распахнутым воротам. — И тебе добро пожаловать, Великий Князь!
Воеводе казалось, что, готовясь к приезду Владык, он предусмотрел все, но он ошибся. Едва Ян Альбрехт и его гость миновали арку ворот, навстречу им выбежала хрупкая женская фигурка в траурном платье.
— Государь, взываю к Вашей милости! — вскричала она, падая перед Королем на колени. — Прошу, выслушайте меня, не дайте свершиться неправому суду!
— Как я могу отказать в просьбе дочери Корибута? — изумленно вопросил Ян Альбрехт, узнавший в девушке Эвелину. — Встань с колен, дитя!
Он проворно спешился и, сорвав с себя меховой плащ, укутал им дрожащую от волнения княжну.
— Я, конечно же, тебя выслушаю, — ласково произнес он, помогая девушке встать, с колен, — не бойся, дитя! О каком неправом суде ты говоришь?
— Есть силы, желающие навредить боярину Бутурлину! — ответила княжна, метнув гневный взгляд в Воеводу. — Посему я прошу, Государь, не слушайте никого, кроме меня! Я одна знаю правду о гибели моего отца и о том, как храбро защищал его Бутурлин!..
Ян Альбрехт перевел взор на своих спутников. Воевода тяжело засопел, и Королю стало ясно, какие силы желают навредить боярину. Зато в глазах Московского Князя промелькнула искорка любопытства. Похоже, признания княжны его не пугали.
— Что ж, поступим так, как ты просишь, — с улыбкой произнес Король, обняв девушку за плечи. — Я верю, княжна, что твое свидетельство откроет нам глаза на истину!
ГЛАВА № 57
— Ну, сказывай, брат, как ты умудрился выжить на лесной заставе да еще спасти от татя Волкича княжну! — обратился к Бутурлину за обедом Гришка Орешников.
— Верно, расскажи! — придвинулись к боярину Федор Усов и Василий Булавин.
— Долго рассказывать, — отмахнулся от просьбы товарищей Дмитрий, — на суде Владык узнаете все. Господь был рядом, без его помощи едва ли мне удалось бы спастись самому да еще вызволить из плена княжну Эву.
— Не хочешь — не говори! — лукаво подмигнул друзьям Орешников. — Главное нам и так известно!
— О чем ты? — поднял на него глаза Бутурлин.
— Да о том, что княжна влюблена в тебя! Знаешь, как она о тебе говорила, когда мы с боярином Воротынским первый раз в Самбор приезжали? Ты хоть сам ведаешь, что расшевелил ее сердце?
— Ведаю, — потупил взор Дмитрий, — я и сам не мыслю, как буду жить дальше без нее…
— Вот и ладно! — воскликнул весельчак Усов. — Ты княжну любишь, она — тебя! Лучше и быть не может!..
— Да погоди ты, Федя! — прервал друга самый рассудительный из всей компании, Булавин. — Любовь — оно, конечно, хорошо…
…Только вот что ты дальше делать будешь, Митя, с сей любовью? Будь вы ровней с княжной, ты бы мог к ней посвататься. Но как просить руки родственницы самого Короля? Позволит ли он тебе взять ее в жены?
— Еще не знаю, — покачал головой Дмитрий. — Одно лишь могу молвить: едва докажу, что нет моей вины в смерти Корибута, откроюсь польскому Владыке и попрошу его отдать за меня замуж Эву. Пусть или казнит меня, сочтя мою просьбу дерзкой, или же, напротив, осчастливит!
— В первое легче поверить, чем во второе, — шумно вздохнул Булавин, — слыханное ли дело, чтобы простой боярин женился на княжеской дочке?
— А что в том дивного? — пожал плечами Усов. — Он спас жизнь княжне, так что, имеет право…