Иголка в стоге сена
Шрифт:
В какой-то мере Ивана успокаивала мысль о московских лучниках, готовых обрушить на врага ливень стрел, но Князь не был уверен, что стрелы сдержат польскую атаку.
Неожиданно на ум Князю пришла мысль, как развеять подозрения венценосного соседа в его причастности к смерти Корибута. Одним движением он расстегнул пояс с мечом и кинжалом и отдал его Воротынскому.
— Что ты задумал, Княже? — насторожился бдительный боярин.
— Сейчас увидишь, — Иван расцепил фибулу мехового плаща и сбросил
— Риск велик, Княже, — сдвинул брови к переносице Воротынский, — стоит ли совать голову в пасть зверя?
— Помнится, присягая мне на верность, ты обещал не перечить своему Князю!
— Обещал, — шумно вздохнул боярин, — да только…
— Вот и не перечь! — оборвал его Князь. — А коли хочешь мне помочь, вели своим людям быть наготове. Если поляки возжелают убить меня или взять в плен, вы пустите им навстречу железный дождь. Это задержит их на время и даст мне возможность отступить.
— Уразумел! — глаза Воротынского решительно сверкнули. — Исполним все, Княже, слово в слово!
— Вот и ладно! — шлепнув коня по крупу кнутовищем плети, Великий Князь двинулся к мосту.
Ян Альбрехт со своего берега удивленно взирал на Ивана, одиноко шествующего ему навстречу. В поступке Московского Владыки, оставившего оружие и свиту, было нечто доверчивое, даже жертвенное.
Так мог вести себя человек, свято верящий в свою невинность и полагающийся на Бога. Ян Альбрехт, окруженный одетым в сталь рыцарством, почувствовал себя неуютно.
Ответить недоверием на добрый жест соседа в присутствии наследника и свиты он не мог. Посему Король отдал свой пояс с мечом оруженосцу и сделал знак рыцарям, чтобы те не следовали за ним.
— Опомнитесь, отец! — воскликнул принц Казимир, видя, что Ян Альбрехт собирается спускаться к реке. — Стоит ли так рисковать?
— Я рискую не больше, чем князь Иван, — ответил тот, трогая коня шпорами, — Владыка Московии безоружен так же, как и я.
— Но с ним сотня лучников! — не унимался наследник трона. — Их луки запросто добивают до середины реки!
— Какой им прок от стрельбы, если они попадут в собственного Князя? — урезонил юношу мудрый Сапега. — Уйми сердце, Королевич, Государь знает, что делает!
Пока он говорил это, польский Монарх миновал глинистый берег и двинулся к переправе навстречу порубежнику. Они остановились на середине моста, под порывами леденящего ветра.
Серые глаза Короля смотрели испытующе, но их взгляд не заставил Князя Московии опустить свои.
— Ты, я вижу, постарел, — первым разорвал молчание Иван, — как тебе время седины прибавило! Видать, нелегко жилось все эти годы?
— Зато тебя оно пощадило! — хмуро усмехнулся Ян Альбрехт. — Как был варваром, так и остался! Небойсь, и недели не выдержал с бритым лицом? И что вы, московиты, так дорожите своими бородами?
— Привычки бывают порой сильнее нас, — ответил Иван, касаясь ладонью молодой поросли на подбородке, — ну, да не о них речь. Ты звал меня, мой венценосный брат, и я пришел. Ведь нам есть о чем толковать?
— Толковать нам, и впрямь, есть о чем. Князь Жигмонт был моей правой рукой, не только советником, но и другом. Его гибель — невосполнимая потеря для меня и для всей Унии!
— Скорблю вместе с тобой, брат. Князь не был мне другом. Но он ратовал за мир меж нашими державами, посему его гибель отозвалась болью и в моем сердце. Таких, как он, и впрямь, немного сыщется среди державных мужей…
— Тогда, может, ты объяснишь, брат мой, как сталось, что Князя убил один из твоих подданных? — в голосе Яна Альбрехта звучали боль и досада.
— Один из бывших подданных, — поправил его Князь. — На Москве сего татя не ждало ничего, кроме плахи. Вот он и перебежал на земли Унии. А кто ему отдал наказ убить твоего посланника, мне неведомо, как и тебе.
У Польши, брат, врагов не меньше, чем у Москвы, к тому же, многие из них числятся в твоих слугах, едят с твоего стола…
Не они ли напели тебе песнь о том, что Московский Князь причастен к смерти Корибута?
— Ты говоришь об Ордене? — поднял бровь Ян Альбрехт. — С чего ты взял, что убийство Князя — их затея?
— Издыхающая змея еще способна кусаться, — пожал плечами Иван, — тем паче, что ты не вырвал ей зубы. Можно лишь гадать, кого еще из твоей родни ей захочется ужалить…
Конечно же, кроме тевтонцев у тебя есть и иные недруги, но я бы советовал искать врагов поближе!
— Что ж, я поищу, — кивнул головой Король. — Не согласишься ли ты, Княже, поискать их вместе со мной?
Иван тяжко вздохнул. Настал миг, коего так опасался Воротынский. Но отступать было поздно, к тому же, Князь не хотел оскорблять порубежника недоверием.
— Изволь, — произнес он, стараясь не выдавать голосом своих чувств. — С чего начнем поиски?
— Как водится, с начала, — приподнял уголки губ Король. — У меня появился свидетель убийства Корибута!
— Кто же это, не Волкич ли?
— Нет, княже, твой вассал Бутурлин.
— Дмитрий? — изумился Иван. — Помнится, Король, твой гонец сообщил мне, что боярин бежал из Самбора и теперь обретается где-то в лесах с недругами Польской Державы. Или я его неверно понял?
— Ты все верно понял, брат мой. Боярин Бутурлин, и вправду, шесть дней скитался по лесам. Но вчера он вернулся в Самбор, где и пребывает под присмотром местного Воеводы.
— Ты уже допрашивал его? — осторожно поинтересовался Князь.