Иголка в стоге сена
Шрифт:
— Я уже принял решение и не хочу его менять! — твердо произнес, наконец, Ян Альбрехт. — Когда древний царь Александр не мог развязать узел, он разрубал его мечом.
Так же поступлю и я. Пусть Господь разрешит ваш спор в поединке между боярином Бутурлиным и Братом Командором!
Сей же вечер они выберут себе оружие для ордалии и завтра поутру сразятся под стенами Самбора!
Закончив речь, Король встал и удалился из тронного зала. Сапега двинулся вслед за ним, но его остановил
— Благодарю тебя, пан Лев, — обратился он к придворному, — поверь, я не забуду твоей помощи!
— Я сделал лишь то, что должен был сделать, — развел руками старик, — теперь, Великий Князь, все зависит от твоего молодца. Надеюсь, он не развеет по ветру мои нынешние труды!..
ГЛАВА № 69
— Прости, брат, что все так обернулось, — печально произнес за ужином, Газда, — видит Бог, я хотел, как лучше. Кто мог знать, что я попадусь с мечами на глаза подручному Магистра!
— Не кори себя, Петр, — положил ему руку на плечо Бутурлин, — не будь у нас, оружия, фон Велль все равно нагрянул бы к нам ночью.
Но с мечами мы хотя бы сумели отбиться, а без мечей нам оставалось лишь умереть. Немцы бы нас просто перерезали, как скот на бойне!
— И то правда… — согласился с приятелем, Газда. — Дивно только, что Король не послушался Магистра и не заковал нас в цепи!
— Похоже, Король разумеет, кто ему друг, а кто враг, — пожал плечами Дмитрий, — да и как бы я в цепях сражался с фон Веллем?..
Лязг отпираемых замков не дал ему договорить. Дверь в пристанище боярина и казака отворилась, и в горницу вошел Воевода. Вопреки ожиданиям побратимов, он был один, без стражи.
— Выйдем ненадолго, боярин, — без приветствия обратился он к Бутурлину, — у меня к тебе есть дело…
— Не бойся, степняк! — усмехнулся Кшиштоф, поймав настороженный взор Газды. — Твоему господину ничего не грозит!
— Что ж, пойдем, — встал со скамьи Дмитрий. — Что за дело у тебя ко мне, пан Воевода?
— Увидишь на месте, — важно выпятил подбородок Самборский Владыка, — тебе оно будет по нраву…
Пройдя по извилистым замковым коридорам, Кшиштоф и Бутурлин остановились у полукруглой дубовой двери, запертой на три массивных замка.
— Сии замки гвоздем не отопрешь! — хитро подмигнул Дмитрию старый поляк, орудуя ключами, — готовься, боярин, к великому удивлению!
Справившись с замками, он взял со стены факел и распахнул дверь. Войдя следом за ним, Дмитрий осмотрелся по сторонам.
Увиденное его, впрямь, удивило, хотя и не настолько, как рассчитывал Воевода. Просторная палата без окон была местом, где Кшиштоф хранил свои военные трофеи.
Поскольку воевать ему приходилос, преимущественно, на юге, большую часть его собрания составляло турецкое оружие и доспехи.
На вбитых в стены крючьях висели зерцала, юшманы и калантари, набранные из стальных пластин, бахтерцы и кольчуги, искрящиеся в факельном свете, словно мокрая рыбья чешуя.
К каждому из доспехов прилагался шлем, увенченный пучком конского волоса, в изножье лат громоздились круглые щиты, отороченные, бахромой.
Большинство турецких шишаков имело личины в виде злобных демонских рож, и, глядя на них, Дмитрий понял, в подражание чему Кшиштоф сам обзавелся шлемом, с пугающим оскаленным забралом.
Одна из стен палаты была отведена под пацири, другая — под сабли и мечи, вдоль третьей было выстроено древковое и метательное оружие.
— Что скажешь, боярин? — обратился к Дмитрию Воевода, обводя свои сокровища восторженным взором. — Видел или ты когда-нибудь в одном месте столько сарацинской зброи?
— Что тут можно сказать? — развел руками Дмитрий. — Ты, Воевода, впрямь, приложил немало усилий, чтобы собрать все это! Только, зачем ты меня сюда позвал?
— Как зачем? — удивился рыцарь. — Тебе предстоит схватка с лучшим бойцом Ордена. Ты же не можешь выйти без доспехов на поединок! Вот я и решил подобрать тебе кое-что из своих запасов…
— Не пойму я тебя, Воевода! — искренне изумился Дмитрий. — То грозишься сжить меня со свету, то вдруг предлагаешь помощь. С чего, такая перемена? Уразумел, что не держу камня за пазухой, или какую хитрость замышляешь?
— Да какую хитрость? — поднял на него глаза, полные боли, Кшиштоф. — Человек один мудрый открыл мне глаза на истину. Вернее, два человека…
…Я и сам вижу, каких дел натворил, перенеся на тебя свою неприязнь к Москве. Эва теперь на меня смотрит, как на врага. Когда тебе смерть грозила, она не ко мне побежала за помощью, а к твоим друзьям…
…Минувшего нам не исправить, но можно изменить грядущее. Знаю, боярин, тебе меня любить не за что. Но все же не отворачивайся от моей помощи. Оглядись по сторонам, может, и найдешь себе зброю по вкусу.
Вы, московиты, воюете в том же, что и турки с татарами. А значит, в сих доспехах тебе будет привычно сражаться…
— Да зачем мне все это? — улыбнулся Дмитрий, тронутый заботой старого шляхтича. — У меня же есть кольчуга…
— Что за блажь на тебя нашла, боярин?! — не на шутку рассердился Кшиштоф. — Какая кольчуга? Ты оружие тевтонца видел? У него ратовище копья — в руку толщиной, меч, коим человека надвое развалить можно! А у тебя — ни лат, ни шлема. Как ты собираешься с ним воевать?!