Иголка в стоге сена
Шрифт:
Рука тевтонца привычным движением легла на рукоять кинжала.
__________________________
Дмитрий тряхнул головой, отгоняя наваждение. С трудом верилось, что враг, принесший ему столько бед, лежит бездыханный. На всякий случай, Бутурлин отбросил ногой подальше от тевтонца его меч, но Командор не подавал признаков жизни.
Лишь сейчас боярин понял, насколько устал. Сила, подаренная ему Отцом Алексием, иссякла, и теперь в душе у Дмитрия воцарилась странная пустота.
Он не мог помыслить
Княжна уже спешила ему навстречу, и Дмитрий надеялся, что успеет обнять ее, прежде чем навсегда сомкнет очи.
Испуганный крик девушки заставил его обернуться. За спиной у Бутурлина стоял тевтонец. Жуткий, залитый кровью, он заносил для удара кинжал.
Подобно тому, как ярко вспыхивает, прежде чем угаснуть, лампада, в гаснущем сознании московита вспыхнула ярость.
Подбросив ногой с земли двуручный меч, Дмитрий поймал его за рукоять и из последних сил нанес удар своему врагу.
Опыта владения немецким оружием у него не было, но сейчас, казалось, сам Господь вел его клинок.
Меч прошел над плечами тевтонца, снеся ему голову и взметнув к небу фонтан алой крови.
Ноги железного изваяния подкосились, оно осело на снег и замерло, теперь уже навсегда…
…Выронив меч, Дмитрий обернулся к Эвелине, но так и не успел обнять ее. Силы покинули боярина, утратившего слишком много крови, и он провалился в темную пропасть небытия.
ГЛАВА № 74
— Государь, прошу, выслушай меня! — с поклоном обратился к Яну Альбрехту Воевода.
— Что ж, молви… — Король перевел взор с пылающих в камине углей на Самборского Наместника, — …поведай своему Владыке, что тебя так тревожит.
— Государь, сия должность не по мне! — выдохнул, собравшись с духом, Кшиштоф. — Пусть мое место займет более достойный!
— Вот как! — изумленно поднял бровь Монарх. — Чем же она тебе не подходит?
— Да какой из меня хозяин края?! — сокрушенно тряхнул головой старый шляхтич. — Мое место на войне с турками, а не здесь, среди сборщиков податей да деревенских старост!
Я хочу умереть в бранном поле, а не за разбором жалоб и челобитных! Погребут меня сии пергаменты, Государь, как есть, погребут!
— Старый боевой конь ищет смерть в битве… — холодно усмехнулся Ян Альбрехт. — Что ж, похвальное рвение! Только вот кто прикроет сей край от нашествия, когда на нас двинутся шведы? Кто возьмет на себя оборону Самбора, если вся шляхта подастся на юг, бить турок?
Скажи, у кого в военном деле больше опыта, чем у тебя? Здесь, на севере, я могу рассчитывать лишь на вас с Прибыславом. Но Прибыслав не жалуется, хотя на нем Кременец и лесная застава. А ты, как дитя неразумное, бегаешь от мирных трудов! Грамоты челобитные тебя страшат!
Не ждал я от тебя, пан Кшиштоф, таких речей, не ждал!
— А чего ты ждал от меня, Государь? — поднял на Короля грустный взгляд Воевода. — Я привык служить тебе саблей, а не пером. А в сих грамотах сам черт ногу сломит, да простит мне Господь мои грешные слова!..
— Будь ты один, я бы еще посочувствовал тебе, — усмехнулся Король, — но у тебя есть грамотный помощник, твой родич — Флориан. Что же он, не в силах помочь с разбором бумаг?
— Хворает он нынче, — поморщился Кшиштоф, — никак не отойдет после схватки с татями. Все больше отсыпается, а если и встает на ноги, то ненадолго…
— Так уж и быть, пойду тебе навстречу, — прервал его Ян Альбрехт, — пришлю из Кракова опытного письмоводителя. Пусть помогает тебе, пока не излечится Флориан. Но о большем не проси. И впредь не досаждай мне подобными речами!
— И на том спасибо, Государь, — поклонился своему Владыке Кшиштоф, — премного благодарен…
— Это все, с чем ты шел ко мне? — полюбопытствовал Король. — Если так, то ступай! У тебя ведь, пан Воевода, столько забот!
— Прости, Государь, но есть еще одно дело. Как быть с твоими гостями?
— Как поступить с немцами, ты уже знаешь, мы о том толковали.
Воевода шумно вздохнул.
— А с московитами?
— С ними сложнее. Ты говорил Великому Князю, что я желаю отобедать вместе с ним?
— Да, Государь.
— И что он ответил?
— Сказал, что радостно разделит с тобой трапезу.
— Вот и ладно! — улыбнулся Король. — После всего, что здесь произошло, дружеская пирушка — то, что нужно нам обоим! Надеюсь, с добрым вином и снедью мы разрешим все наши противоречия!
____________________________
— Забыл спросить, брат мой, пришлось ли тебе по нраву бургундское вино? — обратился к Великому Князю за обедом Ян Альбрехт.
— Ты оказался прав, брат, — ответствовал Иван, — после того, как я изведал его вкус, любое другое питье кажется мне пресным.
— Рад, что сумел тебе угодить. И чтобы ты помнил о нашей встрече, я пришлю тебе из Кракова бочонок самого выдержанного бургундского!
— Благодарствую, брат мой! — прижал руку к сердцу в знак признательности Московский Владыка. — Твоя щедрость не знает границ. Но я и без вина буду помнить дни, проведенные в Самборе!
— Да, тебе будет что вспомнить! — согласился с гостем Король. — Впрочем, как и мне…
…Скажу честно, мне самому не по сердцу то недоверие, что вспыхнуло на миг между нами!
— Поверь, брат, у меня к тебе не было недоверия! — развел руками Иван. — Иначе я бы просто не осмелился приехать в гости.
Однако, что за радость вспоминать былое? У нас на Москве говорят: «конец — делу венец». Хорошо то, что хорошо кончается. Наша встреча закончилась миром, чего нам еще желать?
— Ты прав, брат, — с улыбкой кивнул Ян Альбрехт, — и раз мы расстаемся добрыми друзьями, я бы хотел попросить тебя о дружеской услуге…