Игра Бродяг
Шрифт:
Она смяла и выбросила карту, но это не означало, что она отказалась от поисков Страны Прозрачных Листьев. Даже если эта страна лишь творение фантазии Вогта, это не значит, что она не существует. Реальность и фантазия теперь находилось на одной плоскости. «Все перемешалось, все», — подумала Наёмница и побрела к Вогту.
— Он обманул меня — пообещал, что вернется, чтобы я позволил ему уйти, — глухо объяснил Вогт. — Я уверен, что Урлак позаботился о его душе, отправив ее в тихое, безопасное место. Но я должен позаботиться о его теле. Ты мне поможешь? — он поднял на нее глаза, кажущиеся сейчас темно-серыми, такого же оттенка, как угасшее небо, и Наёмница заметила в его темных зрачках нечто, испугавшее ее — как будто сама ночь выглядывала из них.
— Что я должна сделать? — она заметила, что ее голос звучит нарочито умиротворяюще, как будто она разговаривает с раненым волком. Успокойся Вогт, успокойся, пожалуйста.
— Помоги мне перенести его в храм Урлака.
Наёмница смерила расстояние взглядом. Однако. Небеса, дайте ей сил.
— Хорошо.
Вогт все еще сжимал Камень Воина в руке. Разжав пальцы, он посмотрел на камень, неприязненно сжал губы, а потом повесил его на шею и попытался приподнять мертвеца за плечи. Наёмница взглянула на лицо покойника — страшное, покрытое шрамами и кровью, с зияющей брешью беззубого рта. Она почувствовала, что при жизни этот человек был жесток и опасен. «Только ты, Вогт, можешь увидеть лицо друга в таком лице. А прежде ты увидел друга во мне. Ты собираешь уродов и пытаешься сделать нас красивыми. Но это просто невозможно», — подумала она, но вслух ничего не сказала, потому что Вогтоус был рассержен и глубоко расстроен. Наёмница приподняла мертвого за ноги. Тяжелый, боров. Странно, что его тело оказалось единственным, что осталось после исчезновения Торикина. Почему? Потому что только этот человек был реальным?
— Я не вижу Цветок, — пробормотал Вогт, обращаясь к себе самому. — Она ушла?
Наёмница не знала, кто это — Цветок, но не стала спрашивать. Как-нибудь потом. Слишком много всего случилось сегодня.
Мертвец оттягивал руки. Когда бродяги выбивались из сил, а это происходило все чаще, они садились на траву, прислонившись спинами друг к другу, и отдыхали. Как бы там ни было, а Наёмница думала в счастливом помутнении: «Вогт, Вогт». Ей было приятно ощущать за спиной его теплую спину. Совсем стемнело. Прямо-таки кромешная тьма. Вогтоус указывал, куда идти, — каким-то образом ему удавалось ориентироваться.
Наёмница уже прониклась мрачным ощущением, что они будут волочь постылое тело вплоть до рассвета (она не жаловалась, но все же предпочла бы провести это время как-то иначе), когда Вогтоус предупредил:
— Ступени.
Наёмница все поняла, споткнулась и треснулась коленкой. В храме она насторожилась, но нападать на них было некому. «Торикинская история завершилась», — окончательно осознала она.
— Куда мы его положим?
— Сюда.
Наёмница до того вымоталась, что даже не нашла в себе силы порадоваться, что тяжесть мертвеца наконец-то не оттягивает руки. Подавив порыв вытереть окровавленные ладони о свежевыстиранную одежду, она прислушалась к дыханию Вогта.
— Вогт… — сказала она. — Уверена, ты сделал для него все, что мог.
— Нет, — резко возразил Вогт.
Темный зал заполняли ночь и отчаянье. Наёмница не выдержала и направилась к выходу. Она осторожно спустилась, нащупывая лестницу ступнями, и уселась на нижней ступеньке. Вогтоус догнал ее, сел рядом и мягко обвил ее плечи рукой.
— Теперь я все понял, — сказал он тихо.
— Что ты понял?
— Помнишь, ты сказала когда-то, что Торикин — это город, в котором с тобой случается именно то, чего ты более всего боишься? Так со мной и произошло. И теперь я окружен ночью. Я погрузился в глубочайший мрак.
— Это еще не ночь, Вогт, — возразила Наёмница. — Это только затмение. Краткое помрачение.
— А мне кажется, что уже никогда не будет снова светло, — ответил Вогт, зябко поежившись. — Навсегда так, как сейчас.
Наёмница наморщила нос.
— Если не заблудишься во тьме, однажды — и скоро — станет светло.
— Это самое сложное — не заблудиться, — грустно прошептал Вогт.
— Но, Вогт, ты же видишь в темноте, — с улыбкой напомнила Наёмница, хотя внутри нее все дрожало. — Все будет в порядке. Ты справишься. О чем ты сейчас думаешь?
— Я?
— О чем я думаю, я знаю, — фыркнула Наёмница.
Они замолчали, встали и дошли до реки. Это была уже не тоненькая, в десять шагов, притока. Практически в полной тишине, без каких-либо усилий Нарвула протаскивала перед ними массы, массы воды. Но всю величественную масштабность распростершейся перед ними реки они смогут оценить лишь наутро.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Какой?
— О чем ты думаешь?
Вогтоус снял с шеи Камень Воина.
— Этот камень еще хитрее, чем можно подумать, — жестко произнес он. — Он дает силу, а значит, и власть. Однако сила и власть способны извлечь из души человека все самое худшее. Я думал, что мое сердце прозрачно и чисто, но, когда камень ударил по нему, всколыхнув муть, я понял, что ошибался. Теперь я почти боюсь себя. И Игру, — он страдальчески рассмеялся.
Темная вода бежала, устремленная к морю. Над их головами шелестели невидимые листья.
— Может быть, я зря все это затеял? — спросил Вогт. — Игра оказалась сложнее, чем я предполагал.
— Если бы ты не начал все это, я бы умерла, — напомнила Наёмница. — Да и ты был слишком наивен, чтобы долго протянуть в этом враждебном мире. Нас в любом случае не ждало ничего хорошего. А Игра дает нам шанс.
— Да, наверное, — Вогтоус легонько выдохнул. — Как ты считаешь, я стал плохим?
— Ты самый лучший из всех, кого я знаю. Ты не станешь плохим, — поколебавшись секунду, Наёмница погладила его по плечу.
— Стану, если позволю искушать себя дальше, — Вогт протянул руку, удерживая Камень Воина за веревочную петлю. Камень медленно кружился. — С этим камнем победа для нас неизбежна. Но в другой игре. Хоть я и мнил себя богом, все произошедшее доказало: во мне с избытком человеческих слабостей. Боль ломает мои моральные принципы, а гнев заставляет меня поступать жестоко и импульсивно. Урлак не стал мстить людям за их жестокость и предательство, единственное, что он позволил себе сделать — отогнать их подальше от храма, не позволяя продолжать осквернение. Урлак был бесконечно добр и всегда великодушен. Но я не Урлак, — Вогтоус резко сжал Камень Воина в кулаке, остановив его вращение. — Эта штука опасна. К кому бы она ни попала, она приведет к смертям и кровопролитию. Мы должны избавиться от нее.
В следующий момент Вогтоус бросил камень в реку. С тихим всплеском тот исчез под водой.
— Я надеюсь, он никогда не будет найден. Пусть его покроет толстый слой ила. Или унесет в море, где он затеряется навсегда.
— Под ил или в море, — согласилась Наёмница, хотя ей было немного жаль камня и той огромной силы, что сгинула вместе с ним. — Пусть так.
И все же она не слишком в это верила. Однажды, когда-нибудь в будущем Камень Воина сумеет обнаружить себя. Как только сочтет, что момент подходящий.