Игра Бродяг

Литтмегалина

Ни на чем из вышеуказанного взгляд Вогта не задержался дольше пары мгновений, зато намертво, как репей, прилепился к стоящей возле виселицы мрачнейшей Наёмнице. Дергая связанными за спиной руками, Наёмница с отвращением поглядывала то на виселицу, то на бдительного стражника неподалеку. В честь торжественного события ее обязали снять пропитанную кровью рубашку, выдав вместо нее тюремную, из серой грубой ткани, затрапезного вида. К счастью, ей позволили оставить свой ремень и короткие штанишки, полученные в замке Шванн — пусть и осыпанные багряными каплями, они хотя бы были ей по размеру, в отличие от всех тех уродливых шмоток, что могли предложить для ее тощей задницы в тюрьме. Черные нечесаные космы Наёмницы торчали во все стороны, как сухая трава. Покривившись, она сплюнула на помост. Вогтоус задыхался от счастья, глядя на нее. Она была для него самой прекрасной на свете.

Стражник что-то прокричал ей в ухо. Вогт не расслышал слова — расстояние до помоста было порядочное, а подойти ближе мешала и загородка, и крикливые стражники, для внушительности вооруженные острыми пиками, которые они без раздумий вонзали в бока тех, кто осмелился уж слишком высовываться. В ответ Наёмница снова плюнула — на этот раз прямо стражнику в шлем. Стражник в бешенстве вдарил ей кулаком по щеке, отчего голова Наёмницы мотнулась, и в толпе кто-то одобрительно гикнул. Вогт оскалился так же, как это делала Наёмница. «Останься, останься здесь, потом», — мысленно приказал он крикуну, ощущая, как внутри все оледеневает от холодной ярости. Неосознанно он подался вперед и немедленно получил болезненный укол пикой, что заставило его отшатнуться. Но взглядом Вогт летел к помосту. «Я пришел!» — выкрикнул он мысленно, и Наёмница подняла голову и посмотрела прямо на него. Ее лицо прояснилось. Она рассмеялась в голос, и стерегущий стражник устремил на нее недоуменный взгляд.

Вогтоус осознал, что впервые видит смеющуюся Наёмницу. Порой она выдавливала из-себя нечто вроде неумелой улыбки, но и только-то, как будто уголки ее губ настолько привыкли к положению вниз, что теперь отказывались подниматься. Он любовался бы и дольше, но ему пришлось отвлечься: толпа с противоположной стороны помоста странно загудела, зашевелилась и отхлынула в стороны, освобождая путь самому знатному человеку Торикина. Даже не способный увидеть новоприбывшего сквозь загораживающий помост, Вогт догадался, кто это. Поднявшись по приставным лесенкам — сначала на помост, а затем и на постамент — градоправитель занял место на троне, расположившись выше всех, как при его чине и положено. За ним мышью проследовал проворный маленький человечек — лицо опущено, не рассмотреть; седые волосы стянуты в хвост. Человечек пристроился на низенький стульчик возле постамента, градоправитель дал отмашку, судья грохнул по столу деревянным молоточком, и суд начался.

Суд проводился в полном соответствие букве закона — публичный так публичный. Любой пришедший на дворцовую площадь и пробившийся ближе к помосту ценой синяков, вывихов, а может даже парой-другой сломанных ребер, мог поглазеть, как хмурый Обвинитель с лицом таким же темным, как его одеяние, зачитывает с листка обвинение, суть которого и так все знали. Тот, кто обладал зоркими глазами, мог различить движение губ Судьи, задавшего несколько кратких уточняющих вопросов. Ну или насладиться зрелищем, как преступнице, посмевшей огрызнуться, прилетает размашистая затрещина от стражника. Все это при должном усилии можно было рассмотреть, но вот расслышать хотя бы одно слово с такого расстояния да под гул толпы было абсолютно невозможно.

Не знай Вогтоус заранее, что дело нечисто, то заподозрил бы, что им есть что скрывать. Контролирующие толпу стражники не позволяли сделать и шагу вперед. Они следили за этим так тщательно, как будто от соблюдения приказа зависела их собственная жизнь — скорее всего, так оно и было.

Одно слово до публики все-таки долетело.

— Вранье! — пронзительно закричала Наёмница, предпринимая попытку разорвать сковывающие ее путы, одновременно отчаянно отбиваясь от пытающегося обуздать ее стражника. В следующую минуту налетело подкрепление в виде дополнительной пары стражников, и втроем им таки удалось повалить ее на пол.

Вогтоус снова ощутил колкий, стремительно разрастающийся внутри холод. Казалось, само его сердце того гляди обратится в лед. «Довольно», — произнес он вслух, занырнул под ограду и с невиданной прытью побежал к помосту, в полной мере воспользовавшись промедлением контролирующих толпу стражников, впавших в растерянность от неожиданности. Все на помосте застыли, и только Наёмница вскочила на ноги, неуклюжая с заведенными за спину руками. Пришедшие в себя стражники устремились за Вогтом, и Наёмница вскрикнула.

Вогтоус никогда не был хорош в беге. Однако, стоило стае стражников с пиками погнаться за ним, как его внезапно озарило: самое время открыть в себе новый талант. Один из стражников, задыхаясь и разбрызгивая капли пота, все-таки настиг его. Вогтоусу хватило секунды, чтобы остановиться, обернуться, выхватить у стражника пику с такой легкостью, с какой он выдернул бы соломинку из стога сена, а затем мстительным пинком толкнуть стражника на мостовую. Наёмница ликующе завопила:

— Так его, этого (…) ублюдка!

Надзирающий предпринял попытку врезать ей в очередной раз, но Наёмнице все это надоело окончательно, так что она увернулась, подставив тем самым под удар стражника, который стоял позади нее.

— Ты че, (…), делаешь? — схватившись за подбитый нос, вголосину заорал стражник.

На мгновенье внимание всех присутствующих на помосте переключилось на вопящего — Вогтоусу хватило этой заминки, чтобы оказаться на помосте. Впоследствии он и сам не мог понять, как сумел это сделать — лестница находилась с противоположной стороны, следовательно, он как-то умудрился прыгнуть и взобраться.

Лица у всех на помосте стали совершенно дикие — кроме просиявшей Наёмницы и Судьи, который даже глазом не моргнул. Встав у постамента, Вогтоус задрал голову, бросив краткий взгляд на градоправителя. Знакомые глаза-дыры и зияющий месяц рта, а все же выражение совсем другое: куда меньше восторга, куда больше страха. Когда под угрозой оказалась его жизнь, Правителю Полуночи это вовсе не понравилось.

Стражники, пыхтя, приблизились к помосту и нерешительно замерли — они должны броситься спасать градоправителя или уже поздно? Хотелось надеяться, что поздно…

Казалось бы — дальше некуда, но Вогт рассердился еще больше.

— Спокойно! — разгневанно закричал он, обращаясь сразу ко всем.

Правитель Полуночи нервно дернулся на своем троне. В толпе, навалившейся на загородку, послышались сдавленные взвизги. Наёмница, уже погасив улыбку, хмуро рассматривала синяки и ссадины на лице Вогта.

— На данный момент я вовсе не собираюсь добивать вашего последнего градоправителя! — проорал Вогт.

В толпе кто-то осуждающе засвистел, но свист сразу оборвался. Вогт вдруг осознал, что по-прежнему сжимает в левой руке трофейную пику.