Игра Бродяг

Литтмегалина

— Правитель Полуночи, без сомнения, сумеет опровергнуть все выдвинутые против него беспочвенные обвинения, но, к сожалению, сейчас он слишком утомлен, расстроен и поражен потоком той грязной лжи, что так беспричинно обрушилась на него. Однако я хотел бы узнать: как вы, не имею честь знать ваше имя, объясните наличие у вас подобной осведомленности? Вам уже задавали этот вопрос, но внятного ответа мы не получили.

Вогт молчал.

Советник снисходительно улыбнулся и встал. Руки он расслабленно сложил на округлом животике. У него были сухие узловатые пальцы, наводящие на мысль о птичьих лапках, и крючковатый нос, похожий на клюв. Блестящие, быстрые, внимательные глаза. Он был как старый хитрый ворон, который всегда первым узнает, где пала лошадь.

— Вы подслушали то, что обращалось не к вам?

— Допустим, — осторожно проговорил Вогтоус, еще не осознав опасность, но уже чувствуя холодный ветер, поднимающийся с далекого дна пропасти, к краю которой его старательно подталкивают.

— Вы могли услышать это только во дворце. Зная это, можно предположить, что вы сами находились во дворце.

— И что? — настороженно осведомился Вогт, отчаянно пытаясь разобраться, в чем подвох.

Советник улыбнулся, растянув тонкие морщинистые губы так, что они стали гладкими. «Неприятная улыбка, — подумал Вогт. — Ничего хорошего не предвещает».

— По законам нашего славного города, незаконное проникновение во дворец карается смертью. Немедленной смертью. Вы только что сами сознались в содеянном. Так почему бы страже не извлечь из петли тело нашего бедняги Обвинителя и взамен не поместить туда ваше? Петля не должна болтаться без дела, — рассмеялся Советник.

Судья последовал его примеру, забулькав от натужного хохота. Правитель Полуночи истерически хихикнул, внезапно веселый и оживленный.

— Я не давал признания, что проник туда незаконно, — промямлил Вогтоус, нерешительно оглядываясь на Наёмницу. Встав на ноги, она слабо покачивалась. — Я…

— А вы полагаете, в нашем городе подслушивание секретных дворцовых разговоров считается законным? — поинтересовался Советник.

Вогт попятился к Наёмнице.

— Стража! — крикнул Советник.

Руки Вогта стиснули и заломили за спину. Перед его взглядом мелькнуло белое, как луна, лицо Правителя Полуночи с дугообразной прорезью улыбки.

— Что ж, наш благородный защитник сам оказался преступником, — объявил Советник, обращаясь к публике. — А можно ли воспринимать всерьез слова преступника? Разумеется, нет! С каких это пор в нашем благородном городе доверяют преступникам?! У нас нет закона, что преступникам следует доверять! Их следует казнить — вот как написано в наших мудрых законах! Люди! — возопил Советник, поднимая руки. — Согласны ли вы с тем, что я сказал?

— Да! — провыла, проорала толпа. — Да! Да!

— Какой бред! Какой бред! — завизжала Наёмница. — Ведь слова этого уродца… — она ткнула пальцем в сторону Советника, — …подтверждают, что тот разговор был! Правитель Полуночи — убийца!

Но взоры толпы, игнорируя оборванную бродяжку, были устремлены лишь на Советника.

— Да здравствует Правитель Полуночи! — закричал Советник.

— Да здравствует Правитель Полуночи! — вторила толпа, заглушая крики Наёмницы.

Со своей высоты Правитель Полуночи благосклонно взирал на подданных.

— Бараны! — вопила Наёмница, срывая голос. — Тупые овцы!

Советник уже стоял возле виселицы и суетливо отдавал приказы подоспевшим стражникам, вынимающим из петли Обвинителя.

— Все чудесно, прекрасно как никогда. Не швыряйте его тело мне под ноги, просто сбросьте вниз на площадь — он портит весь вид. Конечно, было бы замечательно устроить двойную казнь, но мы здесь чтим законы и не позволяем себе всяких вольностей. Всему свое время. Девкой займемся завтра на закате. У нас будет весь день, чтобы доказать ее вину. Да заткните вы ее, наконец!

Вот только это было не так-то просто — заткнуть Наёмницу. Она извивалась и отбивалась, не жалея ни себя, ни стражников (стражников тем более). Со злобным выкриком она вырвала ногтями кусок щеки у одного из них, но вслед за этим ее более чем удачно — только для стражников, конечно, — треснули по затылку, и она рухнула на помост, не подавая признаков жизни. Измученные неравным боем, стражники едва дышали.

— Мерзко, — скривился Советник. Он не любил примитивное насилие, предпочитая более изощренное. — Как на скотобойне. Отодвиньте ее куда-нибудь, чтоб не путалась под ногами, пока вы разбираетесь с ее защитничком. Проклятье, да держите же его!

Вогта не было видно за навалившимися на него стражниками. Стоило ему отбросить одного, как его место занимали три новых.

— Вы ее убили! — показавшись на мгновенье, дико выкрикнул он и снова исчез.

— Пока нет, — не согласился Советник.

Вогтоус не был уверен в правдивости этих слов. Сраженный горем, он обессилено уронил голову на помост, больше не сопротивляясь. Его подняли, потащили к виселице и попытались засунуть его голову в петлю. Он упирался. Толпа сердито гудела. Вогт уже слишком разочаровался в этих людях, чтобы предположить, что они болеют за него.

— Вы что, вдесятером не в состоянии одолеть одного? — сердито покрикивал Советник, однако сам подумал: захочешь жить, с тобой и два десятка еле справятся.

— Подождите, — вспомнил вдруг потный от борьбы Вогт. — Я должен отдать письмо.

— Полагаешь, сейчас подходящее время? — спросил Советник.

На Вогтову голову снова накинули петлю, которую он сразу же сбросил.

— Это письмо Правителю Полуночи! — закричал он отчаянно.

— Хорошо-хорошо, — согласился Советник. — Только веди себя прилично.

Вогт перестал дергаться, и стражники торжественно водрузили петлю ему на шею.

— Дай, — сказал Советник.

Вогтоус трясущимися руками выудил из рукава письмо.

— Лучше я сам, господин. Вдруг конверт пропитан ядом или содержит что-то опасное, — засуетился Советник, бросив льстивый взгляд на Правителя Полуночи (конечно, считай он так на самом деле, то к письму даже не прикоснулся бы). Он понюхал конверт, а затем облизал его, притворяясь, что убеждается в его безопасности. — Чего стоим? — осведомился он, глянув поверх конверта на Вогта. — Ты сделал свое дело. Прыгай давай, сколько можно тянуть? Это становится скучным.