Игра Эндера. Глашатай Мертвых
Шрифт:
Однажды, выйдя из школы после окончания уроков, она увидела Грэффа. Он стоял, опираясь на капот машины. Он был в штатском и сильно располнел, поэтому она не сразу его узнала. Когда он направился к ней, чтобы представиться, она вдруг сама вспомнила его имя.
— Я больше не буду ему писать, — сказала она. — Я не должна была писать то письмо.
— Догадываюсь, что ты не в восторге от медалей.
— Да.
— Давай прокатимся, Вэлентайн.
— Я не катаюсь с незнакомцами.
Он протянул ей бумагу. Это было освобождение от уроков,
— Значит, вы не совсем незнакомец. Куда едем?
— В Гринсборо, на встречу с молодым солдатом, получившим отпуск.
Она забралась в машину.
— Но Эндеру всего десять. Мне кажется, что когда-то вы говорили, что первый законный отпуск дается в двенадцать лет.
— Он перескочил через несколько классов.
— Значит дела у него идут хорошо?
— Спросишь у него, когда встретитесь.
— Почему я? Почему не вся семья?
Грэфф вздохнул.
— У Эндера свой собственный взгляд на мир. Нам пришлось уговорить его повидаться с тобой. Что касается Питера и твоих родителей, он не проявил интереса. Жизнь в Боевой школе была… интенсивной.
— Что вы имеете в виду? Он что, спятил?
— Наоборот, он самый разумный человек из тех, кого я знаю. Он прекрасно осознает то, что его родители не так уж и жаждут заново раскапывать в себе источник любви, зарытый и забытый много лет тому назад. Что касается Питера… Мы ему даже не предлагали отправиться на эту встречу, так что у него не было возможности послать нас к черту.
Сразу за озером Брандта они свернули с главной магистрали на узкую, петляющую по холмам дорогу, которая привела их к обшитому светлым деревом особняку, стоящему на холме. Одной стороной особняк смотрел на озеро Брандта, с другой было довольно крупное частное озеро.
— Этот дом был построен Медлиз Мист-Э-Рабом, — сказал Грэфф. — Дом пошел с аукциона за неуплату налогов и был по случаю приобретен Международным Флотом лет двадцать тому назад. Эндер настоял на том, чтобы ваш разговор не прослушивался, и я пообещал ему это. Для создания доверительной атмосферы вашу встречу решено провести на плоту, который он сам построил. Но я должен заранее предупредить, что после вашей встречи намереваюсь задать тебе несколько вопросов о том, что было сказано. Ты имеешь право не отвечать, но надеюсь, что ты согласишься нам помочь.
— Но у меня нет купальника.
— Мы об этом позаботились.
— А как насчет микрофона в нем?
— Начиная с какого-то момента необходимо доверять друг другу. Например, я знаю, кем на самом деле является Демосфен.
Вэлентайн почувствовала, как по телу пробежала дрожь.
— Я знаю об этом с момента возвращения из Боевой школы. В мире всего шесть человек, кому известно его настоящее имя. Не считая русских: одному Богу известно, что знают они. Но нас ему нечего бояться. Он может положиться на нашу щепетильность. Точно так же, как я полагаюсь на Демосфена в том, что он ничего не скажет Локку об этой встрече. Взаимное доверие. Мы просто обменяемся
Вэлентайн так и не поняла, кому оказано такое доверие — Демосфену или Вэлентайн Виггин. Если первому, то она не стала бы доверять им; но если они верят ей, то она, возможно, тоже станет им доверять. То, что они попросили ее ничего не обсуждать с Питером, говорило о том, что они знают разницу между ними двумя. Она решительно отогнала мысли о том, знает ли она сама, в чем эта разница.
— Вы сказали, что он построил плот. Сколько времени он здесь находится?
— Два месяца. Мы думали, что его побывка продлится всего несколько дней. Но видишь ли, он вроде бы не стремится продолжать свое обучение.
— А, так я опять выступаю в роли лекарства.
— На этот раз мы не смогли бы обойтись письмом. Мы просто хотим использовать наш последний шанс. Твой брат нужен нам позарез. Человечество, в страшной опасности.
Вэлентайн была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, насколько велика эта опасность. И она уже достаточно долго выступала в роли Демосфена, чтобы без колебаний выполнить свой долг.
— Где он?
— Там внизу, на лодочном причале.
— А где купальник?
Эндер не помахал ей, когда она спускалась к нему с холма, не улыбнулся, когда она вступила на покачивающийся лодочный причал. Но она поняла, что он был рад ее видеть, поняла по тому, как он не сводил глаз с ее лица.
— Ты вырос с тех пор, как я тебя видела в последний раз, — глупо заметила Вэлентайн.
— Ты тоже, — сказал он. — Я помню, что ты была красивой.
— Память иногда устраивает с нами странные шутки.
— Нет. Твое лицо осталось таким же, просто я забыл, что значит красивое. Ладно, давай выйдем в озеро.
Она с недоверием посмотрела на маленький плот.
— Не надо вставать на него, вот и все, — сказал он. Он вполз на него как паук, касаясь досок только пальцами рук и ног. — Это первое, что я построил своими руками с тех пор, как мы с тобой строили из кубиков питерозащитные сооружения.
Она засмеялась. Они очень любили сооружать из кубиков такие постройки, которые продолжали держаться и после того, как из них вынимали большую часть видимых опор. Питеру же, напротив, нравилось вытаскивать по кубику тут и там так, чтобы при следующем прикосновении вся постройка рухнула. Питер был ослом, но он придал их детству особый колорит.
— Питер изменился, — сказала она.
— Не будем о нем говорить, — попросил Эндер.
— Хорошо.
Она вползла на плот не так умело, как Эндер. Орудуя веслом, Эндер медленно вывел плот на середину частного озера. Она вслух заметила, что он загорел и окреп.
— Сила — заслуга Боевой школы, а загар я получил здесь. Я много времени провожу на воде. Когда плаваешь, кажется, что ты в невесомости. Мне ее очень не хватает. И еще, на озере кажется, что находишься на дне блюдца. Я жил в таком блюдце целых четыре года.