Игра как феномен культуры
Шрифт:
Рыцарь:
«– Увы, еще когда-нибудь
Узрю во тьме ночей
Белее снега грудь
Возлюбленной моей?
Ночь пронизав до дна,
Сверкала так она,
Что думал я: луна!
Уже светало».
Дама:
«– Увы, когда-нибудь опять
Мне б до рассвета с милым
Лежать и не вздыхать
С предчувствием унылым:
«Увы, уж день настал»,
Как он в ту ночь вздыхал,
Когда со мной лежал:
Уже
Рыцарь:
«– Увы, лобзанья без конца
Я чувствовал во сне;
Текли с ее лица
Потоки слез по мне.
Но я их смог унять,
Прося меня обнять,
К себе тесней прижать.
Уже светало».
Дама:
«– Увы, хотел желанный мой
С зари до поздних пор
Моей простой красой
Свой жадный тешить взор.
Готов был каждый раз,
Глядеть хоть целый час.
Уже светало».
1-й герольд:
«Пришла пора представить пасторелу.
О, рыцари пера, мы просим вас на
сцену!»
2-й герольд:
«Пасторела (пастурела) – жанр с устойчивым сюжетом и системой персонажей, отступающий от норм высокой куртуазии. то есть «истинной», «совершенной» любви. Пасторела воспевает «пошлую», телесную любовь («низкая куртуазия»). В ней представлена сцена встречи рыцаря с пастушкой, которую он пытается соблазнить. В сюжет может быть включен влюбленный в пастушку пастух. Создателем этого жанра считают поэта Маркабрю».
Пероносец Маркабрю:
«Мой господин родом из Гаскони на юго-западе Прованса. В своих энергичных, грубоватых стихах он порицает праздное занятие любовью и нравы, царящие в провансальском обществе. В пастореле, принадлежащей его перу, рыцарь ведет беседу с очаровательной пастушкой, пытаясь соблазнить ее. Но здравомыслящая девушка отказывает ему».
Рыцарь:
«Встретил пастушку вчера я,
Здесь, у ограды, блуждая.
Бойкая, хоть и простая,
Мне повстречалась девица.
Шубка на ней меховая
И кацавейка цветная,
Чепчик – от ветра прикрыться.
К ней обратился тогда я:
– Милочка! Лишь за цветами
Шел я, но вдруг будто в раме
Вижу вас между кустами.
Как хороши вы, девица!
Скучно одной тут часами,
Да и не справитесь сами —
Стадо у вас разбежится!
Пастушка:
– Дон! Не одними словами,
Надо служить и делами
Донне, восславленной вами.
Право, – сказала девица, —
Столько
С вами пустыми речами
Тешиться мне не годится.
Рыцарь:
– Милочка, феи успели
Вас одарить с колыбели, —
Но непонятно ужели
Вам, дорогая девица,
Как бы вы похорошели,
Если с собой бы велели
Рядышком мне приютиться!
Пастушка:
– Дон! Те хвалы, что вы пели,
Слушала я еле-еле, —
Так они мне надоели!
Право, – сказала девица, —
Что бы вы там ни хотели,
Видно судьба пустомеле
В замок ни с чем воротиться!
Рыцарь:
– Милочка! Божье творенье
Ищет везде наслажденья,
И рождены, без сомненья,
Мы друг для друга, девица!
Вас призываю под сень я, —
Дайте же без промедленья
Сладкому делу свершиться!
Пастушка:
– Дон! Лишь дурак от рожденья
Легкой любви развлеченья
Ищет у всех в нетерпенье.
Ровню пусть любит девица.
Исстари общее мненье:
Если душа в запустенье,
В ней лишь безумство плодится.
Рыцарь:
– Милочка! Вы загляденье!
Полно же без сожаленья
Так над любовью глумиться.
Пастушка:
– Дон! Нам велит Провиденье:
Глупым – ловить наслажденье.
Мудрым – к блаженству
стремиться!»
1-й герольд:
«О. лучше той пастушки златовласой нет.
Мы просим миннезингеров держать ответ!»
Пероносец:
«Мой рыцарь Вальтер фон дер Фогельвейде уже скрещивал перья. Он искусен во всех поэтических упражнениях нашего времени – канцонах, диатрибах, шпрухах – и станет достойным противником даже лучшего пероносца. Его стихи отличаются простотой, изяществом, музыкальностью, непосредственностью и силой чувства к девушке-пастушке».
Вальтер фон дер Фогельвейде:
«Под липой свежей,
У дубравы,
Где мы лежали с ним вдвоем,
Найдете вы те же
Цветы и травы:
Лежат, примятые, ничком.
Подле опушки соловей —
Тантарадей!
Заливался все нежней.
Убрал он ложе
Необычайно:
Сложил цветы и там и тут…
Досель прохожий
С улыбкой тайной
Глядит на тихий наш приют;
Поймет: где розы без числа —