Игра на двоих
Шрифт:
Ментор перехватывает мою руку, подходит ближе и, почти прижав меня к лестнице, долго целует. Из соседней комнаты доносятся крики: нам пора выходить на сцену. Где-то рядом слышится стук тонких каблучков. Отстранившись, Хеймитч осторожно проводит кончиками пальцев по моей щеке.
– Все будет в порядке, обещаю. Я рядом.
И подталкивает меня в сторону прихожей. Глубоко вздохнув и все еще ощущая свинцовую тяжесть в ногах, я подхожу к дверям и встаю по правую руку от мэра, поймав отчего-то растерянный взгляд Эффи.
Массивные двери распахиваются. Я делаю несколько шагов вперед и останавливаюсь прямо посреди сцены, давая возможность мэру произнести вступительную речь. Бряк отходит в сторону
========== КНИГА III. ЭКСЕЛЬСИОР. ПОРАЖЕНИЕ. Глава 25. Чего боятся Президенты ==========
Есть слова, которые из года в год повторяет каждый Победитель, вне зависимости от того, из какого Дистрикта он родом. Призывает к единству побежденных и победителей, прославляет Панем, благодарит и превозносит Капитолий. Пытается убедить всех, что Игры что-то значат. Что это не просто бездумное, жестокое убийство невинных детей, не наказание за ошибки их предков, не кровавый след, тянущийся с Темных Времен, а путь созидания и единения. Сегодня это предстоит сделать мне.
«Все мы едины. Панем един. Панем сегодня, Панем завтра, Панем всегда», — вот первые слова, слетающие с моих губ.
Я чувствую себя актрисой на сцене театра, которой доверили сыграть главную роль. От нее требуют правдоподобия, убедительности, веры в то, что она говорит, веры в каждую реплику, написанную умелой рукой сценариста. И, конечно, силы — громадной, необыкновенной, нечеловеческой. Людей на удивление немного, по периметру стоят отряды миротворцев. Сначала я не могу понять, в чем дело, но затем до меня доходит: никто не хотел приходить. Всех тех, кто сейчас стоит передо мной, привели под конвоем. Кажется, стоит приглядеться, и я увижу камни в руках каждого, кто делает вид, что слушает меня. На специальном деревянном помосте, справа от подножия сцены, стоят родители Джейка. Как и ожидалось, их глаза горят огнем ненависти. Напротив них, на таком же возвышении, стоят мои родители. В их взглядах читается любовь и уважение, граничащее с восхищением. Я чувствую смущение пополам с горечью. За что, мама? Поверь, я не заслуживаю такого отношения. Если бы не моя самонадеянность, рядом с вами стоял бы еще один человек. Но тогда бы не было меня. Интересно, будь у тебя выбор между мной и отцом, кого бы ты оставила в живых? Сложно выбрать, знаю. Но лично мне на такие вопросы теперь придется отвечать гораздо чаще, чем хотелось бы.
Если бы я погибла на Арене, победа, возможно, была бы за Джейком. Продолжая механически повторять написанное на карточке, вырезанной из плотного картона, воображаю, как смотрелся бы на этой сцене Райт и что бы чувствовала моя семья. Родители, хватило бы у вас сил ненавидеть его так, как ненавидят меня отец и мать парня? Не думаю. Вы слишком хорошие для такого чувства, как ненависть. Не то что я. Боясь окончательно утонуть в океане размышлений, перевожу взгляд с помостов и грозно молчащей толпы на далекую линию горизонта. Солнце уже скрылось, начинает смеркаться. Наконец я заканчиваю речь, делаю паузу, чтобы почтить минутой молчания моего покойного соперника, слегка наклоняю голову в знак признательности за внимание и покидаю этот театр абсурда. Эффи и мэр аплодируют, но их инициативу не поддерживает никто. Все, как один, люди поворачиваются ко мне спиной, ожидая разрешения
Остаток дня пролетает словно видео в режиме ускоренной съемки. Символический букет от Мадж, дочери мэра, из ее собственной оранжереи. Прощание с родителями и Дистриктом. Вокзал. Поезд. На этот раз не скоростной, чтобы мы успели насладиться видом за окном. Последние вспышки камер. И вот наша команда — я, Хеймитч, Эффи и Цинна — уже внутри, мчится в сторону Дистрикта 11. Скрывшись в своем купе, я плотно закрываю дверь и сползаю по стене на пол. Из груди вырывается вздох облегчения. Это только начало. Мне еще не раз предстоит вот так стоять перед толпой людей, которые ненавидят и презирают меня не меньше, чем трибуты-соперники на Арене. Но я уверена, что выступать перед жителями родного Дистрикта гораздо сложнее. Продолжаю убеждать себя в этом, но очень не вовремя вспоминаю о Седьмом и убитой мной Эмили. Чувствую, кошмары сегодня ночью мне обеспечены. Еще раз вздохнув, поднимаюсь на ноги и, отшвырнув сумку в сторону, отправляюсь в душ. До ужина не больше десяти минут, поэтому медлить не стоит: у меня нет настроения выслушивать нотации Эффи на тему моей непунктуальности.
Горячая вода согревает снаружи, но не изнутри. Не глядя, нажимаю на первую же кнопку на панели, которая попадается на глаза, чтобы выбрать гель. Хвоя. Любимый запах напоминает о лете и жарких днях, проведенных в лесу. Выскочив из ванной комнаты, наскоро выбираю, что надеть. Как обычно, полированные ящики из красного дерева заполнены одеждой всех цветов и фасонов. Остановившись на длинной черной шерстяной юбке и просторном джемпере, завязываю в хвост не успевшие высохнуть волосы и, сунув замерзшие ноги в закрытые туфли-лодочки без каблука, спешу на ужин, пока за мной не явилась Бряк.
Мой путь лежит через длинный коридор, освещаемый лишь одиноким бра на стене. Даже не успев приблизиться к столовой, слышу доносящиеся оттуда крики. Вжимаюсь в стену и продолжаю осторожно двигаться дальше. Подойдя к двери с небольшой стеклянной вставкой, заглядываю внутрь. По комнате, сбивая стулья, мечется разъяренная Эффи. Парик сбился набок, макияж размазан, руки с парой сломанных ногтей протянуты к ментору, словно Бряк готовится вцепиться ему в горло. Хеймитч стоит у окна, лицом к напарнице, сложив руки на груди и будто защищаясь от ее нападок. На скулах играют желваки, губы превратились в тонкую линию, темно-серые глаза прищурены. Понятно, очередной скандал. Ощущение, будто атмосфера в комнате настолько напряжена, что в воздухе вот-вот замелькают электрические разряды. Сначала увиденная картина не удивляет, однако смысл обвинений настораживает и заставляет прислушаться, не демонстрируя своего присутствия.
— Ты вообще отдаешь себе отчет в собственных действиях?! А в последствиях, к которым они могут привести?! — вопит Эффи.
— Я взрослый человек! — рычит в ответ Хеймитч.
— Вы оба дети! Только если она пока имеет на это право, то ты — нет! Ты ее ментор! Ты обязан нести ответственность!
— Я и несу! — рявкает рассерженный мужчина. — Это ничего не меняет!
— Заметно! — визжит Бряк. — У тебя свои методы, да? Ты ничем не лучше капитолийцев, которые покупают таких, как она, на аукционах, устраиваемых Сноу!
— Ой, а ты их разве не одобряешь? Ты ведь тоже из Капитолия! — Хеймитч заливается лающим смехом, но я не вижу ни капли веселья в его взгляде. Наоборот, стоит Эффи упомянуть имя Президента, как серые глаза начинают метать молнии.
— Поговори еще! Девочке сейчас как никогда нужна защита, но ты ей этого дать, видимо, не в состоянии!
— Это тебя не касается, Бряк!
— Правда? А хочешь, чтобы это коснулось Президента?!
— Это угроза? — вскидывается ментор.
— Нет, старый идиот! Это попытка объяснить, что вам обоим грозит, если все вскроется! Если тебе наплевать на аморальность подобных действий, подумай хотя бы о том, как будет счастлив Сноу, когда вы сами подскажете ему, в чем ваша слабость! Он ведь не упустит случая этим воспользоваться!