Игра на выживание
Шрифт:
– А разве вы не собираетесь снимать отпечатки пальцев?
– спросил он у полицейского.
– Эх, сеньор... Если мы когда-нибудь и выйдем на след вашего добра, они к тому времени уже пару раз сменят обладателя. А теперь нам нужно нанести визит вашим соседям.
Теодору было неловко оттого, что гости Веласкесов узнают об ограблении. Не стоило оно того. Он извинился перед Ольгой, которая к тому времени была уже элегантно пьяна, однако была так же энергична, как и в самом начале вечеринки. Все вместе они поднялись наверх, в комнату, которую сама Ольга называла музыкальным салоном, где стояло пианино, проигрыватель, а на стенах висели книжные
– Сеньора, если вы не возражаете, то мы хотели бы получить список гостей, приглашенных на вашу вечеринку, - сказал один из полицейских, обращаясь к Ольге.
– О!
– Ольга всплеснула руками, словно чувствуя себя обескураженной этой просьбой, но в следующий момент сказала: - Да-да, конечно! Кажется, список все ещё лежит у меня на столе!
– И она выбежала в соседнюю комнату.
– Пустая трата времени, - сказал Теодор полицейскому.
– Сегодня все были в масках и костюмах, и под шумок с улицы мог зайти кто угодно.
Полицейский усмехнулся, словно давая понять, что он и сам знает, что это пустая трата времени, но нужно соблюсти все формальности.
Ольга вернулась со своим списком, заметив, однако, что с улицы в дом мог запросто зайти кто-то посторонний.
– Это не очень серьезное ограбление, - успокаивающе сказал ей Теодор.
– Весь ущерб - всего тысяч шесть песо, не болье. Могло бы быть и хуже. А сейчас, полагаю, мне пора домой.
Элисса - которая до этого сердечно приветствовала Веласкесов и сказала несколько слов сожаления по поводу ограбления, как если бы она была лично виноватой в случившемся - последовала за Теодором. То же сделал и Рамон. Полицейские записали показания и предположения Теодора, и так как в доме Веласкесов делать им было нечего, также отбыли восвояси. На улице Элисса произнесла проникновенную речь, проникнутую сочувствием к Теодору, после чего села в дожидавшуюся её машину.
– Саусас это должно очень заинтересовать, - сказал Теодор Рамону, когда они шли через дворик.
– Я специально не стал ничего рассказывать этим полицейским о... короче, я им ничего не сказал. Наверное, их вообще не надо было вызывать. Если тут и были какие-то отпечатки, то теперь больше нет.
Рамон устало швырнул свою кошачью маску на диван. Клоунский парик и шляпу он сдвинул назад ещё раньше, когда ещё здесь была Элисса, и теперь эти детали его костюма болтались на тоненьких резинках у него за плечами.
– В мире так много зла, Тео.
– Нет, - решительно возвразил Теодор.
– Я уверен, что в мире всего поровну - и хорошего и плохого.
Они поднялись в свои комнаты. Завидев их, Иносенса перегнулась через перила и спросила, не нашли ли полицейские грабителя. Теодор ответил, что нет.
– Из твоей комнаты что-нибудь пропало?
– спросил у неё Теодор.
– Нет, сеньор.
– Хорошо. Ладно, Иносенса, иди спать. Завтра с утра можешь спать столько, сколько хочешь.
– Gracias, senor, Buenas noches. 1)
_______________________________
1) Спасибо, сеньор. Спокойной ночи. (исп.)
Несколькими минутами позже Рамон зашел в комнату к Теодору. На нем были брюки и рубашка, которые он надевал под свой маскарадный костюм. Теодор к тому времени уже успел раздеться и облачился в халат, собираясь идти в ванную.
– Ну что, Рамон, - весело сказал Теодор.
– Ты не устал? Какая ночь! Вот только похмелья нам завтра не хватало. Может, желаешь пропустить ещё рюмочку на сон грядущий?
– Нет, gracias.
– Я тоже ничего не хочу. Лучше выпить минералки.
– Он открыл бутылку минеральной воды. Иносенса строго следила за тем, чтобы в его комнате всегда стояла парочка бутылок минеральной воды, и при этом вода должна быть непременно комнатной температуры. Он предложил одну из бутылок Рамону, но тот отрицательно покачал головой.
– Не понимаю, Теодор, чему ты радуешься.
– Ну... честно говоря, на душе у меня паршиво, - с улыбкой признался Теодор.
– Но зачем это показывать?
– Люди обманывают тебя и бессовестно пользуются твоей добротой. Даже эта мерзкая женщина, что приезжала сюда сегодня. Даже я. А теперь тебя ещё и обобрали до нитки.
– Брось, Рамон, такое с каждым может случиться. Раз или два в жизни...
– Да, разумеется! Такова суровая правда жизни, не так ли, Тео?
– Рамон явно ждал от него ответа.
– Знаешь, сейчас уже слишком поздно для дискуссий о на философские темы. Лично мне очень хочется спать.
– Неужели ты не видишь, как все тебя обманывают?
– Рамон подошел к нему, вытащив руки из карманов.
– Тео, сможешь ли ты когда-либо простить меня за ту боль, что я причинил тебе?
– Да, Рамон, да.
– Ты не сделал ничего плохого. Я просто убежден в этом. И все равно сам стал жертвой. Ты не причинил зла Лелии. Ты оставил её свободной, потому что свободу она ценила превыше всего. Я понимаю, Тео. И если я когда-либо в чем-то и осуждал тебя, то прости меня, я был не прав.
– Все в порядке, Рамон. Я полностью с тобой согласен, - ответил Теодор так серьезно, как только мог, ибо Рамон был настроен очень серьезно.
– И я обижал тебя больше, чем все остальные вместе взятые.
– Ты ничем меня не обидел.
– Теодор отставил пустой стакан и пошел в ванную. Там он включил воду, не оглядываясь на Рамона, но напряженно прислушиваясь, боясь того, что может произойти в следующее мгновение. Он решил как ни в чем не бывало принимать ванну, как бы давая тем самым понять, что разговор окончен. Дверь все это время оставалась слегка приоткрыта.
Когда минут десять спустя он вышел из ванной, то Рамона в комнате уже не было. Теодор подошел к своему столу и снова оглядел его в поисках своей чернильной авторучки. Именно тогда он и обнаружил исчезновение дневника. Обычно дневник лежал в левом верхнем ящике стола, или же, закончив вносить новые записи, он просто оставлял его на столе. Но теперь он поискал даже на полу и заглянул под стол. Кому понадобилось похищать дневник, написанный к тому же по-английски? Кому понадобился дневник, за уголок переплета которого с внутренней стороны был вложен большой фотографический портрет Лелии? Кого еще, кроме убицы, могла заинтересовать эта тетрадь? Отсюда сам собою напрашивался вполне очевидный вывод: грабитель и убица был одним и тем же лицом.