Игра под названием жизнь. Второй раунд
Шрифт:
– Приглашают к вам перевестись, – ответил Валерий, читая содержимое папки.
– Так чего медлить? Давай, переводись!
– Да, нет, Иван Фролович, в Харькове у меня каждый день контрреволюция пасть разевает, а здесь бумажки одни. Кстати, а почему этому товарищу визу в Париж не дали? Три заявления и на всех отказ. Вроде бы наш человек, поэт революции, ленинец.
– Директива вышла. Особое внимание уделить мастерам слова, чтобы их заграничное мракобесие не одолело, – пояснил Иван Фролович. – Вот и оберегаем
– Слушай Фролыч, – по-дружески обратился Валерий, – а давай, выпустим его в Париж, чтобы он всех западных мракобесов на нашу пролетарскую сторону переманил своим огненным слогом?
– Да, этот сможет!
– Ну, так, что? Договорились?
– Не могу, Валерий Михайлович! Директива!
– Ну, не хочешь помочь старому другу, не помогай! – улыбнулся Валерий. – Директива дружбы важнее. Я понимаю.
Он положил папку, развернулся и направился к двери. В дверях он остановился и повернулся к Фролычу:
– А знаешь, какое мне место предложили в московском ГПУ? Я, пожалуй, соглашусь. Ты прав. Эта должность будет на десять порядков выше, чем начальник секретно-политического отдела ГПУ Украины.
Убедившись, что Фролыч услышал последние слова, Валерий вышел за дверь и зашагал дальше по коридору, загибая пальцы.
«Раз, два, три», – считал он.
На счёте «пять» из дверей отдела выдачи виз выбежал Фролыч.
– Валерий Михайлович! Валерий Михайлович! – пробормотал он, догнав Горожанина, – Я тут подумал, в директиве написано «рекомендуется», это же не прямое указание. А если он и впрямь империалистов завербует, так я ещё и медаль получу?
– Конечно, получишь. Я сам об этом позабочусь, – Валерий похлопал Ивана Фроловича по плечу и довольный собой зашагал дальше.
– Обязательно дам ему визу, – прошептал вслед уходящему Валерию Фролыч, – сразу, как только он пришлёт новое заявление.
***
Пётр разочарованно выругался. Он организовал вызов Горожанина в Москву, устроил потоп в кабинете выдачи виз, заставил Валерия поднять нужную папку. А этот мягкотелый пролетарий струсил! Надо бы в его жизни какую-нибудь пакость устроить, но сейчас нужно решать более насущные проблемы. Как уговорить Владимира написать новое заявление в ГПУ?
***
– Владимир Владимирович, я могу с Вами поговорить?
Владимир повернулся, перед ним стоял малозаметный гражданин в кожаной куртке и грязных сапогах.
– Вы кто? – прямо спросил Владимир.
– Я – Казимир Ястремский, член ГПУ города Харькова. Меня прислал Горожанин Валерий Михайлович, – ответил незнакомец.
– Валера? – встревожился Владимир. – Не беда ли с ним приключилась?
– Нет. Валерий Михайлович в порядке. Чего и Вам великодушно желает. Он просил сообщить, что Ваше заявление на визу в Париж одобрено и просил его ещё раз продублировать.
– Экий же ты чудак! – удивился Владимир. – Зачем же его дублировать, если оно одобрено?
– Оно, если позволите, кануло в пучине природного катаклизма и не подлежит дальнейшему визированию по причине достижения им состояния непригодного для использования, – ответил незнакомец.
– Кудряво говоришь, Казимир! Не по-нашему, не по-пролетарски! – Владимир похлопал собеседника по плечу. – Передай Валерию Михайловичу или тому, кто тебя на самом деле послал, что я два раза в одну закрытую дверь не стучу.
– Четыре! – поправил собеседник.
– Что четыре? – не понял Владимир.
– Четыре раза в одну закрытую дверь не стучите. Три-то раза уже постучали. Чего бы четвёртый-то раз не стукнуть?
Владимир ничего не ответил, повернулся и зашагал дальше по улице, размахивая тростью.
– А ведь она выйдет замуж! – крикнул ему вдогонку Казимир. – И не по любви, а по отчаянию.
Владимир еле заметно вздрогнул и продолжил шагать, делая вид, что не слышал собеседника.
Слабый стук в дверь заставил Владимира вздрогнуть.
«Норочка!» – подумал он и бросился к дверям.
– Ты? – удивился Владимир, увидев перед собой вместо любимой женщины Казимира Ястремского.
Прошло больше полугода с их единственной встречи, но Владимиру казалось, что он видел этого человека буквально вчера. На нём была та же куртка и такие же грязные сапоги.
– Надо поговорить, – решительно сказал Казимир, буквально втолкнув Владимира в комнату.
– Какого чёрта! – возмутился Владимир. – Ко мне сейчас дама пожалует!
– Об этом и будет разговор.
Владимир в растерянности смотрел на этого недоросля, который смел командовать им, человеком со стальным характером и убеждениями.
– Да кто ты такой, чёрт побери? – своим громогласным голосом завопил Владимир.
– Много чертыхаешься! – ответил Казимир. – В Бога не веришь?
– Нет, конечно!
– Тогда мне трудно будет тебе объяснить, кто я такой! – Казимир задумался. – Я тот, кто твои стихи учил как минимум десять своих жизней.
– А! Поклонник! – снисходительно произнёс Владимир.
– Какой ещё, к ядрёной фени, поклонник! – выругался Казимир. – Да, меня тошнит от твоих стихов!
– А зачем учил? – удивился Владимир.
– Чтобы экзамены сдать. После твоей смерти заботами Горожанина Валерия Михайловича твоё имя войдёт в историю, как поэта революции, и детей в школах будут заставлять учить твои стихи.
– А ты почём знаешь, что будет? – Владимир с недоверием посмотрел на собеседника.
Казимир посмотрел на свои ладони, несколько раз сжал и разжал кулаки: