Игра с джокером
Шрифт:
– Вот-вот, - киваю.
– И я к тому это говорю, что если б заложники были в директорском доме, то не имело бы никакого смысла Шипова убирать.
Я что имел в виду: ведь если Шипов шантажировал директора и заставил принять участие в перепрятывании заложников, то Шипов - единственное звено, которое может связать директора с этим делом и дать на следствии показания против него. Нет Шипова - директор ни при чем, никто никогда не докажет, что он вообще о существовании заложников знал. Но если заложники в его собственном доме спрятаны, то Букин получается замаранным настолько, что убийство Шипова поможет ему как мертвому припарки.
Ну,
– Если только случайного совпадения здесь нет. Ведь Шипов и впрямь мог разбиться.
– Как же, случайно он разбился!
– не удержался я, чтобы не подъязвить.
– Милиция говорит, он, мол, пьян был в стельку, а я ведь видел его буквально за час до смерти - и трезв он был как стеклышко. Даже если у него бутыль водки была в машине припрятана и он начал надираться, едва меня домой доставил, не отъезжая от моего подъезда - все равно не складывается. А ведь ему ещё надо было на то место на шоссе попасть, на котором он погиб. Это почти полчаса, считай, от моего дома. Ну, то есть, от дома Васильича...
– Тоже верно, - говорит.
– Но тут... Вот какой момент мы упустили. Получается, что, тебя доставив, он срочно выехал в Самару. Интересно, зачем?
– Может, он и не выезжал, - говорю.
– Может, его в бессознательном состоянии на место "аварии" доставили.
Она опять курит, одну за одной. Ну, понятно, от этих слабеньких "дамских пахитосок", как в моем детстве подобное слабенькое курево называли, насыщения мало, усаживаешь их только чтоб вид иметь да нервишки слегка приструнивать.
– И все равно вопросов много остается, - говорит.
– А главное в другом. Это ж законченные "отморозки" получаются, раз они заложников в центре города спрятали, окружили охраной и готовы свою и чужую кровь до последней капли пролить. Ну, прямо, как дикие звери, к стенке припертые...
– Видно, и впрямь приперты, - говорю.
– Да, но чем?
– возражает она.
– Если б они только полковника с его бригадой боялись, то скорей спрятали ли бы заложников в каком-нибудь глухом селе, где полторы жилых избы осталось. Что-то тут не то... Ладно!
– и плечи расправила.
– Придется показать им, что на любого отморозка мороз покруче сыщется, а с остальным задним числом разберемся. Ехать надо туда!
– Прямо сразу и ехать?
– спрашиваю.
– А у тебя, дед, есть план получше?
– Нам ведь надо ещё в "профсоюз" спокойно войти, - говорю.
– И я вот о чем думаю. Над заложниками они пока что трястись будут, ведь это гарантия из собственной безопасности. Значит, до завтра ничего не случится, если полковник на крутые меры не пойдет. А он не пойдет, у него голова на плечах как две наших вместе взятых, - она при этих моих словах чуть не вспыхнула. Ну, мне уже видно, что очень самолюбивая девка. Высоко себя ставит, и не без придури - а кто ж ещё в профессиональные убийцы пойдет? А вообще, женский пол - это дело стремное. Словом, понимаю, что придется девке встряску дать, чтобы поменьше воображала.
– А завтра - похороны. Мы с тобой вместе на них будем, моей племянницей тебя представим. Букин на похоронах непременно отметится, и если он на тебя не клюнет - то, значит, я его подлую породу совсем не знаю. Такие, как он, очень до лакомых девок охочи. И надо нам будет повернуть дело так, чтобы
– "Нас"?
– переспрашивает.
– А куда ты без меня?
– говорю.
– Начать с того, что у меня к Букину свой счет имеется. Ведь эту историю я практически распутал. И потом, нам лучше в паре действовать. Вдвоем всегда отобьемся. А кроме того, там же такие кордоны пройти надо. Меня они точно обыскивать уже не будут, а тебя могут и обыскать. Просто потому, что тебя пощупать приятно. Как ты оружие собираешься пронести?
– Да хоть как!
– заносчиво этак вздернула носик.
– Будто у меня хитростей мало! В пизде пронесу!
Тут я не вытерпел.
– Ах ты, говорю, сопливка паршивая, ты мне тут ещё выражаться будешь? Вас бы всех, девок бесстыжих, взять и отходить ремнем, чтобы пристойность знали! И откуда такая мода у современных пошла? Мимо какого кафе или школы ни пройдешь - стоят намазанные, глазами лупают, и с таким матом-перематом все обсуждают, что парням далеко! Ты мне это брось, и не щеголяй передо мной безобразием, а то не погляжу, что ты, наверно, всякие приемчики знаешь, скручу тебя да так отделаю по мягкому месту, что неделю сидеть не сможешь!.. И вообще, - добавляю поспокойнее, - ты хоть почаще в зеркало на себя гляди. Молодая, красивая, на личико нежная, зачем тебе собственный язык сквернить? Негоже, и не идет тебе.
Она, я вижу, напряглась, голову опустила, кулаки крепко стиснула... Ну, понятно, не по нраву ей мой выговор, и больно я её самолюбие ущемил, вот-вот взорвется. А я сижу, жду, и думаю про себя, что на пользу ей пойдет, вот так в кои веки раз мозги ей промыть. Ну, она помолчала, за очередной сигаретой потянулась, глаз не поднимая, закурила, исподлобья на меня глянув, но, вижу, смирилась, хоть и есть ещё дурь в её глазах.
– Ладно, дядюшка, - говорит.
– Больше не буду, воздержусь при тебе. А теперь нам не мешало бы в город прогуляться, мне ведь переодеться надо, чтобы выглядеть соответственно твоей племяннице. Если я в таких нарядах на похороны заявлюсь - все поймут, что здесь что-то не то. Да и Букин тем вернее слюни пустит, чем проще я буду одета. Ведь бедную девушку можно купить, а богатую обхаживать надо, так?
– Все так, - говорю. Соображает девка, в этом ей не откажешь.
– Не знаешь, где тут ближайший "сэконд хэнд"?
– Совсем неподалеку, - говорю.
– Можем прямо сейчас и прогуляться. А потом с обедом что-нибудь сообразим.
– Ну, пообедать, - говорит, - мы в каком-нибудь хорошем ресторане пообедаем. Ты, дед, когда в ресторане в последний раз бывал?
– Да лет десять назад, не меньше, - отвечаю.
– Вот я тебя и приглашаю. Может залетная племянница дядюшку подкормить?
– Вполне может, - говорю.
– Тогда собирайся - и в путь. Немало нам сделать надо.
И мы с ней вышли в город."
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
– Вы шутите?
– недоверчиво спросил Грибов.
– Вовсе нет, - ответил Андрей.
– Ваша жена обратилась к вам, чтобы мы вырвали вас из рук похитителей.
– А вы сами влипли, - горестно подытожил Грибов.
– Относительно, - ответил Андрей.
– Похищая меня, они слишком наследили. Поэтому им не останется ничего другого, как взять, не торгуясь, тот выкуп, который ваша жена в состоянии заплатить, и побыстрей делать удочки, пока их не сцапали.