Игра с джокером
Шрифт:
Надо полагать, "организация" со множеством банд проворачивала такую штуку. И спокойно пополняла свою казну. Но тут нашла коса на камень.
То ли "организация" запросила слишком большой процент, то ли в Сизовых природная жадность взыграла (не надо забывать про их отца-"живоглота", поставившего невероятно крепкий по советским временам дом и окружившего этот дом глухим забором - более, чем вероятно, что сыновьям достались от него и руки загребущие, и глаза завидущие, при том отсутствии настоящего разума, которое всегда характерно для "живоглотов"), но они возмутились. Сперва они не хотели ссориться, и решили платить по маленькой, стоя на том, что за каждого заложника они
– ну, скажем, не более пятидесяти тысяч.
"Организация" заподозрила, что её надувают, и направила в банду "ревизора" - предупредив, что, если с "ревизором" что-нибудь стрясется, то расплата будет короткой. Этот "ревизор" проверяет все записи братьев, все хранящиеся у них документы заложников, и даже, для проверки, на одни сутки отправляется в погреб - чтобы, под видом другого заложника, разговорить Грибова и попробовать вызнать у него, какую сумму за него запросили. Но Грибов этого не знает... "Ревизор" уходит - якобы, выкупленный родственниками - и на всякий случай оставляет спрятанного в пуговице "жучка".
Наверно, он и в доме братьев оставил одного-двух "жучков".
А потом "ревизор" возвращается - чтобы обвинить братьев в нечестности и потребовать "погасить недоимки". Дотошный оказался мужик, доскональный. И все, что возможно, раскопал! Значит, так, - говорит он братьям, - вы платили из расчета по пятьдесят тысяч ваших за заложника, а оказывается, вы получали в среднем по сто двадцать пять. То есть, с вас налог от четырехсот пятидесяти тысяч утаенных, плюс штрафные проценты.
Попробуйте отобрать кусок у безмозглого "отморозка" - и увидите, какое слепое бешенство им овладеет. Полковник был прав: мелкая шваль опаснее всего. В приступе такого слепого бешенства, братья - или Шипов?
– убивают "ревизора" и клянутся никогда никому не сознаваться, что они его пришили. Вот вам и "лишний" труп, которого Антон Сизов не признает и по поводу которого он так "недоумевает". А может, он и впрямь ничего не знает, потому что это убийство было совершено в его отсутствие? А убийца - или убийцы решили даже ближайшим подельщикам не рассказывать о содеянном? Мол, меньше голов - меньше языков...
А потом открывается настоящая охота на банду. Двое из Сизовых застрелены. Естественно, оставшиеся в живых бандиты решают - Андрей, ничего не ведавший о старике Соловьеве и его подвигах, полагал, что решили они правильно - что им объявили войну из-за смерти "ревизора". Сизов идет сдаваться в милицию, беря на себя вину за преступление, которого не совершал, а Шипов...
Легко сообразить, что сделал Шипов. Он давно и тесно повязан с "профсоюзом". И вот он приходит к главарям "профсоюза" и говорит: так и так, ребята, мы не поладили с самарскими, защитите нас, и любая часть сумм, которые мы получили за заложников - ваша. "Профсоюзные лидеры" не знают, что за "самарские", но, во-первых, ради сумм на кону стоит рискнуть, и, во-вторых, местная гордость должна была взыграть: мол, мы не позволим самарским соваться в наш район, пусть у себя там командуют, а мы им покажем, что ещё похлеще и покруче будем, и вообще не дадим обижать "своих"!..
Все дела по выкупу заложников переходят в руки "профсоюза". А значит... значит, заложников должны держать не где-нибудь, а в том самом особняке "профсоюза" почти в центре Имжей, о котором Андрею рассказывал полковник.
Вот где они сейчас находятся! И вот почему вокруг так много людей. Сизов сознался, что банда состояла из шести человек. Трое мертвы, один сидит, один - московский сообщник... Всего один остается, откуда же другие? Да из "членов профсоюза", вот откуда!
Андрей облегченно перевел дух. Во-первых, "профсоюз" -
Но именно поэтому заложников никто не рискнет освобождать - чтобы не нарушить неустойчивое равновесие, сложившееся к данному моменту. Пока "организация" анализирует новый поворот событий и не очень уверена, как действовать дальше - органы выигрывают время. А время сейчас - все. Чем больше "организация" будет медлить, тем окажется слабее, тем легче будет её разгромить. А если убрать "стопор" в виде держащего заложников "профсоюза" - "организация", перестав опасаться ножа в спину, развяжет настоящую войну за свое выживание.
Так что заложники становятся пешками в большой игре - пешками, которые пока что никому не выгодно двигать. Даже если их вдруг убьют, когда их жизнь перестанет представлять ценность - разгром "организации" стоит того.
Полковник понимал это - и поэтому согласился на вмешательство Богомола. Которая не связана правилами игры, и которая остается поэтому их единственной надеждой.
И подумать только, что Андрей сам выпустил из бутылки всех этих джиннов, когда попробовал заново копнуть забытое архивное дело... Но он ведь не мог поступить иначе.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
"Прошлись мы с ней, значит, по магазинам, а потом в ресторан. В магазине она и мне костюмчик и пальто справила, а себе всякие тряпки набрала, поношенные, но с пристойным видом. Еще, я понимаю, так подбирала, чтобы оружие было удобно носить. А мне говорит, когда я насчет моих обновок заспорить вздумал:
– Ты кончай это, дед, а то что это за племянница такая получается, которая своего дядюшку для похода в ресторан обрядить не может?
Я и смирился. Продавщица, что вокруг меня хлопочет и помогает пиджак примерять, спрашивает:
– Что, внучка вам решила подарок сделать?
– Не внучка, - говорю, - а племянница, из Москвы приехала.
– А, если из Москвы, тогда понятно, - говорит продавщица.
Ну, пошли мы после всех этих магазинов при полном параде. Старое барахло, которое она завтра наденет, в большой пластиковый пакет сложено. Она мне по пути большую пачку денег сует.
– Держи, чтоб не я в ресторане платила.
А денег-то - наверно, как десять моих пенсий.
– Ты, что, - спрашиваю, - за один вечер собираешься прогулять такие деньжищи, на которые можно почти год прожить?
– Да ну тебя, дед!
– говорит.
– Тут разные системы отсчета.
Я только головой покачал. По мне, так это тоже безобразие, но, может, она лучше моего знает, как по правилам игры полагается.
Заходим мы в ресторан хороший. Официанты вокруг неё прыг-скок, ровно кузнечики. Оно и понятно, девка видная, да и костюмчик на ней дорогой, ясно, что за чаевыми не постоит. Я, впрочем, тоже теперь не в дерьме каком-нибудь, но куда мне до нее.
– Давай решать, дядюшка, что мы пить и есть будем, - говорит она открывая меню.
– Как ты насчет салатика фирменного, борща с мясом и свиной отбивной? И на сладкое что-нибудь...