Игра с нулевой суммой
Шрифт:
– Кого?
– Лошадь! – Бенька даже повысил голос. И тут же с ехидцей добавил: – Или ты и это забыл?
Алёха с готовностью закивал головой, но это не помогло: Бенька не обратил на его ужимки внимания. Вот тоже теперь новая забота… А ведь ещё эти оры. Знать бы, что это такое. Но раз Бенька велел – значит, они есть в мешочке?
– Далеко вам? – спросил Амарек, выпрямляясь. – Как бы мерин-то… того, не околел по пути.
Бенька, очевидно, откровенничать не хотел, потому что указал на грядки – на них легла тень, и розы тянулись за солнцем, меняя цвета, – и спросил:
– Сам вырастил?
– Сам, – расплылся в улыбке Амарек. – Дар-то у меня от отца, а в хозяйстве негодный.
Бенька поджал губы.
– Коня снаряди, – напомнил он Алёхе и быстро ушёл.
– Чего это с ним? – спросил Амарек с беспокойством. – Не оскорбил ли я его часом?
– Не знаю, – искренне ответил Алёха. Обижать доброго Амарека ему не хотелось. – У него отец недавно умер, мать вот тоже, а вы про отца своего вспомнили, ну, может, он и…
– Понятно, – вздохнул Амарек. – Это да, кто ж спасётся от смерти. Ни крестьянина, ни короля не щадит. Да помилуют нас Всевидящие.
– Да помилуют, – согласился Алёха. – А розы красивые.
– Красивые, а что толку, – печально улыбнулся Амарек. – Так вот, чтобы дар не терять… А Янгара ругается. Мол, ни в хозяйстве, ни в бою. И детям ведь передался, а что поделать, у нас это дар сколько идет, и все по мужской линии! Вот Ястана, дочь, она уже замужем, та вся в мать, вон как с ножом управляется. А мальчишки в меня… Вот смотри, – и Амарек, наклонившись, окунул руку в ведёрко с водой, брызнул на розы, и те вдруг начали переливаться всеми цветами радуги. Даже – нет, какая там радуга, целая палитра фотошопа! Казалось, цвета вообще не повторяются: каждая роза вспыхивала ярко-ярко, потом бледнела, будто подыскивая подходящий оттенок, и снова загоралась ярким, необычным цветом. Увидев, как смотрит Алёха на это диво, Амарек усмехнулся, поднял ведёрко и пошёл вдоль грядки, осторожно поливая землю. И там, где он проходил, розы словно бы оживали, раскрывая лепестки, ловя от воды новые краски.
Амарек уже вернулся, а Алёха все стоял и пялился. Чудо? Ну ещё бы!
– Вы маг, да?
– Ну, какой я маг, – засмеялся Амарек. – Вон Туфо, муж дочери, тот пиромаг. И ведь такой, даже у магов учился. Кузнец. Янгара вот домашней магии с детства обучена.
– Цветомаг, – сказал потрясенный Алёха. – Вы же можете разбогатеть.
– Кому это надо, – улыбка Амарека стала грустной. – Баловство. Если только Видящим Сестрам в обитель свезти, да они такие подарки не примут. Не приняты у них излишества, отвлекают от Видения, – пояснил он.
– А далеко эта обитель? – как удачно, что Амарек сам об этом заговорил!
– Да не очень, дня два пути. Жаль, что вы пришли-то так поздно, как раз вчера через нас всадники ехали, если вам туда надо, могли бы их попросить. Да что уж теперь, хотя, может, нагоните…
Всадники?
– А давно они уехали?
– Да за пару часов до вас, – прикинул Амарек. – Коней просили напоить, так я воды вынес, мне же не жалко…
Значит, в обитель им с Бенькой нельзя.
– Спасибо, – тепло сказал Алёха. Амарек, кажется, не понял, за что. – За кров, за хлеб, – решил объяснить Алёха, чтобы не выдать случайно их с Бенькой намерений. Не то чтобы он Амареку не верил, но… Вон Бенька не верит вообще никому. – А цветы отвезите в столицу, – посоветовал Алёха. – Они же красивые, их наверняка купят. Вы ничего не теряете же.
Амарек махнул рукой.
– Пойду, выведу вам мерина, – и протянул руку.
Алёха достал мешочек и заглянул в него, но, ничего там толком не увидев, вытряхнул на ладонь монетки, среди которых обнаружились уже знакомые ему – серебряные? – и другие, золотые. Они были двух размеров: побольше и поменьше, и Алёха затосковал. Ну вот и как узнать, какие надо?
– Ой, – сказал он, часто-часто заморгал и начал тереть глаз свободной рукой.
– Что, попало что? – спросил Амарек сочувственно.
– Да… промыть бы, – продолжал тереть Алёха глаз, очень стараясь жмуриться как можно сильнее и как можно меньше прикасаться к веку. А то занесёт чего-нибудь – и что? Его тут явно некому лечить. – Вы деньги возьмите, – попросил он, надеясь, что прямо у него на глазах Амарек не будет жульничать.
И, кажется, оказался прав, потому что тот выбрал пять золотых монеток – те, что покрупнее – и куда-то показал:
– Там бочка есть.
– Спасибо, – Алёха снова быстро заморгал. – Вроде выпало…
Он попрощался и пошёл искать Беньку – и думать, что же ему делать с лошадью.
Эх… деньги. Вот если бы кому заплатить, чтобы он все решил? Раз – и обратно. Имеется тут Гудвин? Хоть и мошенник, но все же надежда… И Амарек вот, вроде нормальный мужик!
Дружба дружбой… Ох, бабушка Ида, бабушка Ида! Есть ли у тебя хоть какая пословица насчёт того, чтобы вернуться уже домой?
Бенька тосковал на крыльце и при виде Алёхи даже не поднял голову. Так, исподлобья зыркнул – и всё.
Алёха подошёл, встал рядом. Бенька не пошевелился.
– Ты чего? – спросил Алёха. – Про отца вспомнил?
Бенька мотнул головой.
– Ладно… Нельзя нам ехать в обитель, – потоптавшись, сказал Алёха и обрадовался: в глазах Беньки мелькнуло хоть какое-то оживление, а то сидел, как пыльным мешком ушибленный.
– Почему? – только и спросил он.
– Те, кто… кто вчера напал на вас, проехали тут часа за два до нас. Хозяин им ещё лошадей поил.
Бенька встал, молча кивнул, повернулся и хотел было пройти в дом, но Алёха его перехватил.
– Скажи мне, что ты слышал, – потребовал он: Бенька душу изливать не торопился, и пришлось его снова слегка пнуть: – Не зная всего, я не смогу тебя защитить. Ты понимаешь?
– Они говорили про Онариша.
Прояснил, ничего не скажешь.
– Про кого? – переспросил Алёха.
– Про Онариша, – повторил Бенька совсем тихо. – Может быть, я не расслышал, – добавил он уже громче. – Но если расслышал? И что тогда?
– Не истери только, – попросил Алёха. – И что этот Онариш?
– Что ты орёшь?