Игра теней
Шрифт:
Лодка приближалась к берегу, и ее так подбрасывало на волнах, что старая герцогиня судорожно хваталась то за деревянный борт, то за руку сестры Утты. Ветер чуть не сдувал их со скамей, заставляя пригнуться к самому дну. Сестра Утта пожалела о том, что не надела мужской костюм, гораздо лучше приспособленный для борьбы с разбушевавшимися стихиями.
Наконец они оказались на отмели, и Раф вытащил лодку на песчаный берег.
— Можете выходить, — буркнул он. — Если и промочите ноги, то не сильно.
— Разве вы не пойдете с нами?
— Хотите за одну серебряную монету
Сестра Утта помогла герцогине выбраться из лодки. Несмотря на все усилия Мероланны, края ее длинных юбок насквозь промокли.
— А почему Старейшие не жалуют ваше племя? — спросила сестра Утта.
— Почему? — Раф расхохотался, и его лицо стало похожим налицо обычного человека. — Потому что мы стоим за ними, только и всего.
Слова его остались загадкой для жрицы, но она не успела задать вопрос, потому что Мероланна поскользнулась и упала в воду. Сестра Утта принялась ее поднимать, Раф выпрыгнул из лодки и поспешил на помощь. Совместными усилиями им удалось вытащить герцогиню на песок.
— Милосердная Зория, вы поглядите на меня! — простонала Мероланна. — Я насквозь промокла. Непременно подхвачу простуду, и она сведет меня в могилу.
— Подождите, — бросил молодой скиммер, ловко забираясь в лодку. — Завернитесь вот в это. — Он протянул дамам тюленью шкуру.
— Благодарю вас, вы очень любезны, — изрекла Мероланна, и ее церемонная вежливость показалась сестре Утте несколько неуместной на пустынном морском берегу.
— Я очень любезен, а с вами все равно не пойду, — проворчал Раф, возвращаясь в лодку.
— Ваша светлость, я с самого начала подозревала, что это не самая лучшая идея, — сказала сестра Утта. — Теперь я в этом уверена.
Жрица старалась не всматриваться в окна брошенных домов вдоль Портовой улицы: темные провалы глядели зловеще, как пустые глазницы черепов. Даже здесь, на городских окраинах, где дома были низкими, а ветер дул пронзительно, туман застилал все вокруг, не позволяя ничего разглядеть на десять шагов вперед.
— Нам надо вернуться в замок, — настаивала жрица.
— Не пытайтесь переубедить меня, сестра, — отрезала герцогиня — Я проделала этот путь не для того, чтобы вернуться ни с чем. Я должна поговорить с сумеречным народом, и я это сделаю. Они могут убить меня, если захотят. Но я узнаю, что стало с моим сыном.
«Если они убьют вас, меня они тоже не отпустят», — подумала сестра Утта, но сочла за благо не произносить эту фразу вслух.
Она понимала — ничто не заставит Мероланну отказаться от своего намерения. Жрица чувствовала, что все безнадежно. В этом призрачном туманном мире они с Мероланной казались духами, вырвавшимися из подземного царства Керниоса. Сестра Утта не сомневалась, что им обеим в самом скором времени предстоит отправиться в царство мертвых. Путь к отступлению был отрезан, ей оставалось лишь возносить беззвучные молитвы Зории.
Они прошли по круто уходившей вверх улице, где Мероланна поскальзывалась при каждом шаге, и оказались на открытой мощеной площади Цветочного рынка. Цветов здесь, правда, никогда не продавали, зато торговали рыбой, и рыбным запахом были до сих пор пропитаны серые деревянные прилавки. На площади, прежде такой оживленной, не было ни души, жители окрестных домов нашли убежище в замке или перебрались в южные города. Однако сестра Утта не могла избавиться от ощущения, что за ними кто-то следит. Ощущение это стало еще отчетливее, пока они с герцогиней пересекали площадь; каждый шаг давался жрице с большим трудом, словно туман пропитал ее кости, сделав их рыхлыми и тяжелыми. Когда из проема арки, темневшего на другом конце площади, показался неясный силуэт, сестра Утта испытала чувство, близкое к облегчению.
Богатое воображение жрицы, питаемое услышанными в детстве сказками и историями из книг, рисовало самые причудливые картины. Она готовилась к встрече с гигантами, уродливыми монстрами или богоподобными существами, поражающими красотой, но никак не ожидала увидеть самого обычного человека в грубой домотканой одежде.
— Добрый день, сударыни, — произнес он.
Сестра Утта решила, что перед ней один из немногих горожан, не покинувших свой дом. Трудно было поверить, что сумеречный народ не причинил ему ни малейшего вреда и не произвел в нем никаких перемен. Она пригляделась и заметила, что в незнакомце есть какая-то странность, хотя трудно было сказать, в чем именно эта странность заключалась. Когда он приблизился, сестра Утта невольно отступила назад. Это не ускользнуло от его внимания.
— Не надо меня бояться, — сказал он и низко поклонился Мероланне. — Вы ведь герцогиня? Несколько раз я видел вас в замке… вскоре после освобождения.
— После освобождения? — в недоумении пробормотала Мероланна.
Сестра Утта не сводила глаз со странного человека — его лицо было самым заурядным, но знакомым.
— Позвольте узнать, сэр, с кем мы имеем честь разговаривать? — набравшись смелости, осведомилась жрица.
— На протяжении многих лет все знали меня под именем Джила, — откликнулся незнакомец. — Ныне я вернул себе прежнее имя — Кайин. Возможно, вам интересно узнать мою историю. Мне тоже было бы интересно, если бы только я ее помнил. Но сейчас моя единственная задача — сопровождать вас. Позвольте отвести вас к ней.
— К кому? — дрожащим голосом спросила Мероланна.
Сестра Утта онемела от страха. Солнце садилось за дамбу, оставляя город во власти теней.
— О ком вы говорите, любезнейший? — настаивала Мероланна.
— О властительнице этого города. Вам приказано явиться к ней.
— Приказано? — метнув в незнакомца надменный взор, переспросила герцогиня.
— Именно так, ваша светлость. Госпожа может приказывать всем и каждому, ибо ни одна королева не сравнится с ней величием. — С этими словами он ловко втиснулся между дамами и взял обеих под руки. — Даже боги трепещут перед ней. И это неудивительно, ведь она в родстве с самой смертью.