Игра в безумие. Прощай, сестра. Изверг

Макбейн Эд

— Конечно, — Берт взглянул на нее. Похоже, прогулка ее утомила. — Взять тебе такси?

— Нет, — ответила та, — я поеду в метро. Пока, Берт. И спасибо тебе.

Она отвернулась и пошла вверх по улице. Он проводил ее взглядом. Сзади не было видно, что она ждет ребенка, выдавала только характерная тяжелая походка беременных женщин. Спина у нее была очень стройная, и ноги тоже. Он следил за ней, пока не потерял из виду. Потом перешел на другую сторону, свернул в соседний переулок и раскланялся с какими-то знакомыми.

Глава IX

В отличие

от детективов, которые сами распоряжаются своим рабочим временем, патрульные работают по точно рассчитанному восьмичасовому графику. Пять дней они патрулируют с восьми утра до четырех пополудни, а потом пятьдесят шесть часов отдыхают. Вернувшись на службу, отбудут еще пять дежурств, с полуночи до восьми утра, потом снова следуют пятьдесят шесть часов отдыха. Очередные пять смен у патрульного будут с четырех пополудни до полуночи. И снова перерыв, пятьдесят шесть часов — и карусель закручивается снова.

Система патрулирования не признает ни суббот, ни воскресений, ни праздников. Если не ваша очередь, то сможете спокойно насладиться Рождеством, а если ваша — извольте идти на службу. Или меняйтесь дежурством с коллегой-евреем, который хочет отпраздновать свой Рош Хашана. Это вроде того, как было в войну на авиазаводах. Единственная разница в том, что патрульному все тяжелее оформить страховку.

В тот понедельник утром Берт Клинг вышел на службу в семь сорок пять, — это было первое из пяти дежурств. Закончил он обход в три сорок. Вернулся в участок, переоделся в штатское в том же коридоре, где был следственный отдел, и вышел на неяркий солнечный свет предвечерней поры.

Обычно бы Клинг продолжил обход в штатском. В заднем кармане он носил маленький черный блокнот, куда записывал информацию от местных осведомителей и сведения, полученные в участке. Знал он, например, что на Элевент Норт, 3112, открылся тир с тотализатором, что подозрительный тип ездит в светло-синем «кадиллаке» 1953 года выпуска, с номером РХ 42–10. Знал, что вчера ночью обокрали филиал супермаркета, и даже знал, кого в этой краже подозревают. И еще он знал, что парочка успешных дел могла бы приблизить его к званию детектива третьего класса, которым он, разумеется, хотел стать.

И вот обычно он по нескольку часов в день расхаживал по округе, уже после службы и не в форме, следил, вынюхивал, всюду совал свой нос и каждый раз был поражен, как много людей не узнают его в штатском.

Сегодня ночью ему предстояло совсем иное, и он не отвлекался на внеслужебную деятельность. Вместо того сел в поезд и заехал в Риверхид.

Клуб «Темпо» занимал подвал четырехэтажного кирпичного дома неподалеку от Петерсон-авеню, на Клаузер-стрит. Нужно было пройти по бетонной дорожке к двухместному гаражу за домом, свернуть влево, и человек упирался в заднюю стену дома, где и был вход в клуб. Рисованная табличка была перерезана посередине длинным черным нотным знаком. Надпись была такая:

КЛУБ «ТЕМПО»

Клинг подергал ручку. Двери были заперты. Откуда-то изнутри доносился голос, что-то вроде мелодекламации, сопровождаемый бешеным грохотом барабанов, видимо, в записи.

Он постучал кулаком. Но, продолжая стучать, уже понял, что барабанный бой заглушает все звуки снаружи. Подождал, пока не раздастся спокойная мелодия наподобие мадригала, и снова застучал.

— Кто там? — раздался мальчишеский голос.

 — Откройте.

— Кто вы?

Он услышал шаги, приближавшиеся к дверям, а потом тот же голос совсем близко, сразу за дверью:

— Кто там?

Он не хотел представляться полицейским. Начни он задавать вопросы, компания подростков тут же заняла бы оборону.

— Берт Клинг, — ответил он.

— Как-как? А кто такой Берт Клинг?

— Я хочу арендовать клуб, — объяснял Клинг.

— Ну да?

— Ну да.

— Зачем?

— Если откроете дверь, можем поговорить.

— Эй, Томми, — закричали за дверью, — какой-то тип хочет арендовать клуб.

Клинг услышал неразборчивый ответ, потом щелкнул замок и двери распахнул настежь русоволосый стройный парень лет восемнадцати.

— Проходите, — пригласил он. В правой руке держал стопку пластинок, прижимая ее к груди. На нем был зеленый свитер и белая рубашка, расстегнутый воротник которой торчал из свитера.

— Меня зовут Хад. Это от Хадсон. Хадсон Пэтт. С двумя «т». Проходите.

Клинг вошел внутрь. Хад не спускал с него глаз.

— Вы не староваты для такого дела? — спросил Хад.

— Скоро на пенсию, — ответил Клинг. Осмотрелся вокруг. Тому, кто обустраивал помещение, пришлось немало потрудиться. Трубы на потолке были закрыты панелями, выкрашенными в белый цвет. Выбеленные стены до половины обшиты светлыми стругаными досками. Пластинки без конвертов, прикрепленные к стенам и потолку, производили впечатление воздушных шаров, улетевших из гирлянды торговца. Вокруг были расставлены кресла и длинный диван. На белом корпусе радиолы нарисованы черные ноты и скрипичный ключ. У широкой арки, за которой Клинг увидел соседнюю комнату, стояли музыкальные инструменты и пюпитры. В обоих комнатах кроме Хада и Клинга никого не было. Кем был ни был Томми, он словно растворился в воздухе.

— Вам тут нравится? — спросил Хад и с улыбкой взглянул на Клинга.

— Мило, — ответил тот.

— Мы все здесь сделали сами. Все эти пластинки на стенах и потолке мы купили оптом по два цента. Смотрятся они здорово, и не скажешь, что от этого хлама один тип хотел избавиться. Одну мы хотели послушать, — и раздался только скрежет. Звучало это, как налет на Лондон.

— О котором вы, несомненно, прекрасно помните, — заметил Клинг.

— Что? — переспросил Хад.

— Вы член этого клуба? — снова спросил Клинг.

— Разумеется. Днем тут вход только для членов клуба. Собственно, могут ходить к нам и не члены, кроме пятницы и воскресенья. Тогда у нас свои вечеринки. — Он в упор взглянул на Клинга. Глаза у него были большие и синие. — Танцы и все такое. Сами знаете.

— Знаю, — ответил Клинг.

— А иногда подаем и пиво. Это не вредно, а человек может отдохнуть, — Хад ухмыльнулся. — Здоровый отдых — это именно то, что нужно крепкой и румяной американской молодежи, я прав?

— Абсолютно.