Игра в безумие
Шрифт:
– Она снова твердит, что хотя, мол, сестра и интересовалась мужчинами (правда, выразилась она несколько иначе), она не сбежала бы просто так, ничего не сообщив семье. Но среди её вещей нашли письмо...
Через стол он подтолкнул фотокопию. Письмо отпечатано на машинке, без адреса.
"Моя милая Анна-Мари!
Спасибо за фотографию. Могу я оставить её себе? Сейчас оно передо мной, и, мне кажется, вы очень красивы. Такая очаровательно свежая и веселая, с тем особым блеском в глазах, который выдает в вас француженку.
Встретимся ли мы? Надеюсь, что да. Я предвкушаю возможность представить вас нашему кружку.
Полагаю, вы сможете прийти, и надеюсь на встречу.
С наилучшими пожеланиями - Абель".
– Бандери-роуд, - заметил Хэзлтон, - это неподалеку от вокзала. Ну, знаете... Там немного домов, все склады и стоянки. А исчезла девушка именно в пятницу двадцать седьмого мая.
– Лаборатория дала заключение по машинке, на которой было напечатано письмо. Портативная машинка марки "Оливетти", изготовленная лет пять-шесть назад, литеры "а" и "е" изношены, "о", "т" и "Л" не ложатся в строчку. Таких машинок, к несчастью, тысячи. Что ещё следует из письма?
– Если они не встречались, то как вступили в контакт? Речь явно идет о заочном знакомстве по интересам, клубе знакомств. Даете объявление: "Мужчина около 30 лет, привлекательный, хорошо обеспеченный, любитель музыки и живописи, хочет познакомиться с привлекательной молодой дамой..."
– Вы верно почувствовали стиль. А наша француженка как раз тот тип девушки, что ответила бы на объявление, убеждая себя, что это лишь шутка, но в душе относясь вполне серьезно.
– А как насчет Луизы Олбрайт? Та бы ответила на подобное объявление? Полагаю, мы что-то нащупали.
Полинг, давно пришедший к такому выводу, охотно с ним согласился.
– Теперь об авторе письма. Судя по его стилю, интеллигент лет под сорок, вам не кажется? "С тем особым блеском в глазах" и "мы готовы обсуждать любые проблемы". Юноша так не напишет.
– Женатый. Или холостяк с экономкой, но скорее женатый. Поэтому не может пригласить её сразу на место. Живет в Роули.
– Или работает здесь, а живет в другом месте. Как насчет профессии?
– Не работник физического труда. Скорее, служащий, сказал бы я. Приличного положения не занимает, для этого слишком пунктуален. Возможно, государственный служащий, бухгалтер, которому никогда не подняться выше, столоначальник, считающий себя опорой фирмы, но в любой день могущий оказаться на улице, словом, некто в этом роде. И я сказал бы, что ему ближе к пятидесяти, чем к сорока.
– Больше вы ничего не заметили?
– Вы имеете в виду имя?
Полинг кивнул.
– Нет, из этого ничего не следует. Разве что его, безусловно, зовут иначе.
– А если предположить, что он воспитан в религиозном духе? Не хочу утверждать, что он священник, но может быть человеком, регулярно ходящим в церковь, - церковным старостой, дирижером церковного хора или кем-то в этом роде. Я слишком далеко захожу? Возможно, возможно.
– Полинг слегка улыбнулся.
– Мы же не собираемся подражать Шерлоку
Хэзлтон, никогда не читавший о подвигах Шерлока Холмса, не ответил.
– Если между двумя этими случаями существует связь - мы пока не знаем, так ли это, хотя все на это указывает, - то к тому же кружку была причастна и Луиза. Цифры на конверте могут относиться к членству в клубе знакомств. Но если Луиза в него входила, где-то должны были остаться следы.
– И если вы найдете замешанного в это церковного старосту, считайте, дело сделано.
Хэзлтон ушел с мыслью о том, что Сноб не такой уж и сноб. Но идеи, казавшиеся такими перспективными, повисли в воздухе. О личной жизни Анны-Мари её хозяева ничего не знали, сестра во Франции, как оказалось, тоже. Проверили всю переписку Луизы - много времени это не заняло, - но не нашли ничего о клубах знакомств. Поскольку почту по утрам вынимала Луиза, родители понятия не имели, не получала ли она последнее время какие-то письма, - дочь ничего не говорила, а они были уверены, что таким бы она поделилась. Олбрайт вдруг счел, что они намекают на дурную репутацию его дочери, что бросало тень на него самого.
Ни в Роули, ни в окрестностях не числилось никаких кружков или клубов знакомств, хотя это ничего не значило. Многие не считали нужным их регистрировать.
Весь участок Дома Плантатора перекопали в надежде найти труп Анны-Мари, прочесали окрестности, но безрезультатно. Отличительные признаки машинки "Оливет-ти" разослали по всем торговцам на тот случай, что она попадет в чьи-то руки, но напрасно.
Расследование забуксовало.
ГЛАВА XV
личность УБИЙЦЫ
Вэйны наконец-то пригласили Лоусонов на ужин. Приглашены были и Сервисы. Элис провела весь день в бридж-клубе, где в паре с Кленси Торнболл выигрывала роббер за роббером, и пришла домой в таком приподнятом настроении, что и думать не хотела о кухне. Ужин получился не слишком удачным. Первым блюдом было овощное ассорти в соусе, а соус оказался плохо взбит. Бефстроганов был жесток, как подошва, а сметана в подливке загадочным образом свернулась. Зато сыр оказался исключителен. Сидя в саду, все пили кофе с коньяком. Стоял чудесный июльский вечер. О деле Олбрайт первой вспомнила Пенелопа, сказав, что теперь полиция увязывает его с исчезновением их служанки.
– Знаете, они все возятся с этим делом, задают нам множество вопросов о её личной жизни, на которые я вообще не знаю, что ответить. Могу только повторить, что она была испорченной девицей. Понимаете, мне ужасно жаль, если с ней что-то случилось, но... но я не собираюсь чувствовать себя виноватой...
– А какой ужас то, что сделали с другой девушкой, - подхватила Валери Лоусон.
– Я слышала, её буквально на части разрезали. К нам приходила полиция. Салли была знакома с той девушкой. Поль, и вы тоже, правда?
– Да, конечно. "Где вы были и что делали в тот вечер?" А я с ней только в теннис играл.
– Полю, в легком блейзере с медными пуговицами и облегающих брюках, недоставало только белой фуражки, чтобы выглядеть как член яхт-клуба.
– Порезать на куски...
– Валери отхлебнула кофе и содрогнулась.
– Что за человек может сотворить такое?
Дик Сервис раскуривал трубку, пыхтя ею как паровоз.
– Комплексы - вот в чем причины сексуальных преступлений.
Боб Лоусон поднял руку: