Игра в безумие
Шрифт:
– Я тоже пока не понимаю. Меня послали расспросить об этой машинке. Это все. Приказ, понимаете.
– Ткнув пальцем в потолок, он усмехнулся.
– Ну, премного благодарен. Кофе был отличным. Кстати, вы мне можете дать адрес родителей?
Адрес в Роули он прекрасно знал.
Вэйнов Хэзлтон навестил на следующий вечер. Открыв, Элис Вэйн проводила его в гостиную, где на столе были разложены карты, и позвала мужа. Тот вышел в старых брюках, испачканных на коленях. Пояснил, что был в подвале.
– В этих старых домах прекрасные подвалы. Я там
Хэзлтон внимательно его разглядывал. Пожалуй, только волосы у Вэйна были чуть длиннее, чем считал допустимым старший инспектор, в целом же он был вполне симпатичен, а взглянув на тонкий профиль его жены, склоненный над картами, он решил, что когда-то она была красавицей. Плендер находил в них что-то странное, но Хэзлтону они казались вполне нормальными.
– Опять допрос, инспектор? Накануне тут был ваш сержант. Выпьете со мной? Это всегда помогает.
Хэзлтон принял приглашение и подождал с вопросами, пока бокал не опустел.
– Речь идет о портативной пишущей машинке "Оливетти", которая принадлежала вам, мистер Вэйн. Я хотел бы знать, откуда она у вас, как давно и где сейчас.
– Моя "Оливетти"?
– Многие преступники - хорошие актеры, хоть иногда по-любительски переигрывают, так что удивленная мина Вэйна ничего не значила.
– Но каким образом вы про неё узнали? Ведь она у Джен, не так ли?
Жена, не поднимая головы от карт, произнесла:
– Да.
– С мисс Вэйн мы уже говорили. Убедились, что у неё машинка всего несколько дней. Нас интересует, где машинка была до этого.
– Можете сказать мне, почему?
Старший инспектор холодно пояснил:
– На этой машинке было напечатано письмо, которое, по нашему мнению, связано с делом об убийстве.
– На моей машинке?
– В этом нет никаких сомнений. Письмо было отпечатано около двадцать седьмого мая, возможно, несколькими днями раньше.
– Не знаю, что и сказать. Мне просто нечего сказать. Купил я её лет восемь назад, некоторое время довольно часто пользовался, печатал письма и тому подобное, последнее время - все реже. Потом она валялась в кладовке. Когда переезжали, взяли её с собой... Нет, нет, теперь я вспомнил, что сюда она попала гораздо раньше нас. Ведь часть вещей мы перевезли сюда гораздо раньше, чем переехали сами, правда, Элис?
– Пожалуй, да, - пробормотала Элис.
– Когда мы покупали этот дом, в последний момент возникли проблемы. Хозяин получил более выгодное предложение. И это после того, как мы уже перевезли часть вещей, - ведь думали, что все решено. Но все же агент по торговле недвижимостью убедил хозяина остановиться на нашем предложении.
– Расскажите поподробнее. И поточней, когда все это было.
Накладные фирмы, перевозившей вещи Вэйнов, подтверждали, что некоторые из них, включая портативную машинку, были завезены в дом десятого мая. Вэйны переехали первого июня.
– Та же история, что с Домом Плантатора, - заметил Хэзлтон Полингу. За три недели агент мог послать
– А как насчет хозяина, как его, Мэйкписа?
– Ему за восемьдесят, и он почти слеп. Так что...
Полинг сомкнул кончики пальцев.
– А вам не кажется все это слишком неправдоподобным?
– Что вы имеете в виду?
– Представьте себе автора наших писем. Ему нужна машинка, чтобы их напечатать. И заодно же он - потенциальный покупатель дома. Случайно оказавшись в нашем доме, замечает машинку и говорит себе: "Ага, все как по заказу!" И что потом? Осматривает дом, потом садится и прямо там печатает письмо? Или, оставив себе ключ, вернется позднее? Или возьмет с собой машинку, чтобы потом вернуть на место?
– Человек, сделавший последнее предложение, был в доме трижды. Зовут его Дженкинс. Он программист, переехал работать в Роули и уже успел купить другой дом. Женат, четверо детей. Похоже, что с нашим делом он никак не связан. На ночь убийства Луизы Олбрайт у него алиби.
– Ну, видите?
– Но кто-то ведь напечатал письмо на этой машинке?
– Совершенно верно. Это приводит нас к выводу, что человек, напечатавший письмо, должен был знать, что машинка там есть, - а знал это сам Вэйн. Говорите, за ним ничего не числится?
– Нет.
– Хэзлтон почесал подбородок, так что заскрежетала щетина.
– Не знаю. Держался он хорошо, вот все, что могу сказать.
– Ну ладно, допустим, держался он хорошо. Но для вас это не ново.
– Но ведь это было смертельно опасно для него.
– Он умолк.
Полинг покачал седой головой.
– Почему? Ему просто не повезло. С какой стати кто-то стал бы интересоваться его машинкой? Напечатал письмо и, видимо, не одно. Потом дочь заявляет, что хочет забрать машинку. Отлично, тем лучше. Не повезло ему только в том, что девушка оказалась без денег и заложила машинку, да ещё в том, что любопытный хозяин ломбарда оказался слишком наблюдателен. Ведь только это привело нас к нему. Полагаю, за ним нужно установить наблюдение.
– Да, сэр.
– И поручите сержанту Плендеру узнать о нем как можно больше. На работе, там, где он раньше жил, и так далее...
– Вэйн знает Плендера.
– Это неважно. Не помешает немного его припугнуть. Я верю, что он убийца. И дело только в том, как уличить его.
– Да, сэр, - ответил Хэзлтон, хотя и не был согласен с суперинтендантом. Он нюхом чуял, что Вэйн не имеет с убийством ничего общего.
Пэм сидела за столом и читала письмо, аккуратно отпечатанное на машинке: