Игра в отношения
Шрифт:
Наемница не отвечала, только из ее глаз лились слезы. Стоило ему заговорить рядом, как ее прорвало просто от звуков голоса мужчины, к которому тянет, как магическим магнитом и от которого она все сильнее пытается оторваться. И чем сильнее старается, тем сильнее ее тянет. И словно прочитав ее мысли, Форд добивает фразой:
— Сила действия равна силе противодействия, не слышала, нет?
— Что? — ошалело перепрашивает Эрика, не понимая, о чем это он.
— Говорю, чем сильнее утруждаешь раненную конечность, тем дольше будешь реабилитироваться, — с легкой улыбкой поясняет он и вскидывает хрупкую женскую фигурку на руки. — Зачем ты так? — куда мягче
— Никаких исключений, — бесцветным голосом подтвердила Эрика его опасения, благо хоть не стала вырываться и доказывать, что сама может дойти. Только доверчиво прижала голову к груди Форда.
— Выпороть бы тебя, — вздыхает доктор.
— Ты же гуманист, — в ответ грустная улыбка, словно она и не против, чтобы ее выпороли, но… не судьба.
— Ради доброго дела переступлю через свои убеждения, — Форд плечом толкнул двери и занес Эрику в покои, прямиком идя в спальню. Уложил свою ношу на кровать, бережно осмотрев ногу. — Я не хирург и не маг-целитель, но выглядит это все скверно, даже на мой аматорский взгляд. Позову тебе врачей. Не вставай пожалуйста.
Эрика только послушно кивнула.
— Какая-то ты… подозрительно покладистая, — с сомнением прищурился Форд. Точно не собралась куда-то дернуть?
— Даже если… далеко не уползу, — виновато усмехается наемница. Отворачивает лицо. В глаза не смотрит, будто стыдится.
— И все же, это настораживает. Пожалуй отправлю за лекарями служанку. А ты отдыхай…
18
Форд смотрел на некогда бравую наемницу, еще совсем недавно такую сильную и волевую личность, смотрел, как она отворачивает лицо, чтобы утаить свои скупые слезинки, против воли прорывающиеся сквозь так сильно треснувшую маску безжалостной убийцы…
И ему разрывало сердце эта картина. Такое неподдельное отчаяние. Такая иссушающая тоска была во всем образе Эрики, что хотелось обнять ее, спрятать в больших ладонях это маленькое замученное создание, укрыть от всего мира. Он отчаянно желал залезть в ее хорошенькую голову и собственноручно устроить там генеральную уборку, вышвырнуть лишнее, спрятать ненужное, отряхнуть от пыли самое главное, поменять пару лампочек — подарить немного света мыслям, пробудить надежду, веру в людей, в себя, в него в конце концов. Ведь она сомневается в его намерениях и возможностях. Не верит, что он сможет осилить такой груз. Даже не понимая, что сам Форд ни разу не считал Эрику грузом. Тем более — непосильным.
Доктор Норинг смотрел, как старый маг-целицель накладывает на открывшуюся рану новые заклинания, усиливая их силу слой за слоем, останавливая кровь, стягивая края, наращивая новые ткани, взамен откусанных. Тонкая работа. Сложная и кропотливая. А еще приносящая Эрике страдания. Не смотря на все попытки магов и даже самого дракона обезболить наемницу, ничего у них не получалось. Притупить боль, слегка облегчить еще смогли, но не более. Будто на ней стояла защита от такого рода магии. И даже само лечение проходило туго. И Форд начинал подозревать, что так медленно рана заживала по той же причине, почему Эрику не брала магическая анестезия. Маги предлагали дурманы, чтобы успокоить боль, но от этого варианта наемница отказалась, опасаясь пристраститься. А потому терпела. Страдала, но стиснув зубы, пережидала новые вспышки боли, которые порой переходили в более легкие и ноющие, но в целом не отпускающими ее на совсем.
— Я не понимаю, майса, — недовольно качает головой маг, продолжая свою работу над порванным бедром. — Ранение серьезное конечно, но на моем веку, с какими только ужасами и кошмарами мне не приходилось работать, что ваша беда кажется простой царапиной на их фоне. И все же… вы восстанавливаетесь просто преступно медленно! И даже делаете пару шагов назад, разрывая то, что успело нарасти.
— Простите, — едва слышно выдавливает из себя Эрика, так и не повернув головы. — Я не нарочно.
— Нет, милая моя! — сурово сдвигает седые брови старик маг. — Вы именно что нарочно! Вы не даете себе выздороветь! Своим вот этим общим состоянием уныния, своей апатией. Нежеланием жить. За что вы наказываете себя?
— Но я ничего не делаю, — в растерянности Эрика даже повернула голову в сторону мага и мельком скользнула взглядом по Форду, заметив, как пристально тот на нее смотрит и с каким прищуром, будто сейчас придушит неразумную за то, что она не дает себе выздороветь. — Я же не вскрываю рану нарочно! Она сама не заживает толком. А я больше всего на свете хочу снова стать полноценным бойцом! Приносить пользу академии, ходить в конце концов!
— Ну так и ходили бы, — злится маг, разжигая над бедром нечастной новую волну целительной магии, — так нет же… не позволяете себе выздороветь. Даже обезболить себя не позволяете.
Форд молчал. Наблюдал, слушал и стоически молчал, пока целитель делал свое дело. Он едва дождался ухода мага. Нетерпеливо закрыл за ним дверь и вернулся в Эрике в спальню, но даже не подошел к ней. Наемница могла видеть только напряженную мужскую спину. Доктор Норинг не хотел сейчас говорить, чтобы не испортить и без того паршивые отношения. Но и уйти не мог. Не хотел. А потому он стоял у окна, невидящим взглядом шаря по окрестностям, на самом же деле, просто отвлекал себя, чтобы не устроить Эрике разнос. Некрасивый и влекущий за собой женские обиды.
Нет, Форд не хотел всех этих последствий, а потому молчал, играя желваками и мысленно уговаривая себя успокоиться.
— Ну, скажи уже, — вдруг раздраженно вклинился в его мысли голосок Эрики. — Давай, Форд, не тяни. Выскажись! Сейчас стекла в окнах потрескаются, сколько в тебе невысказанных мыслей бродит!
— Я должен перекипеть, — ровным и ничего не выражающим голосом отвечает доктор, на самом деле закипая изнутри. Пресекая попытки Эрики втянуть его в дискуссию. Уж чего им точно не надо, так это лишних конфликтов. — Отдохни, поговорим потом, — вздыхает Форд,
— О чем? — печальный хмык со стороны женщины и она снова обреченно отворачивает лицо, словно желая и без того достаточное расстояние между ней и Фордом разорвать еще хоть на чуточку, лишь бы подальше. Форд скривился, видя это в отражении стекла.
— О психосоматике, Эрика, — поворачивается наконец-то к ней Форд и недовольно хмурит брови. — О том, что твои тараканы в психике стали опасны для твоего здоровья. Маг прав, пока ты сама не захочешь поправиться, лучше не станет. Ты должна понять, что всего достойна. И любви и счастья и семьи! Что ты не проклята! Должна простить себя за свое прошлое! И перестать обвинять и принижать себя. Только тогда, когда ты осознаешь свой недуг психический и начнешь с ним бороться, тогда и тело твое пойдет на поправку.