Игра в судьбу 2
Шрифт:
«Странно, никогда бы не подумал, что несчастья могут одновременно принести и благо. Потому как чем, кроме блага могла оказаться полная потеря страха?» — Сейчас он вдруг понял, что совершенно не боится. Ничего. Ни этого грозного и решительно настроенного стального; ни того, что его только что поймали как соглядатая; ни того, что он действительно нарушил обычаи приютивших его данааэ, потому что никто из чужаков не имеет права видеть как они становятся воинами. Никто не должен был знать их секретов. И те, чьи мозги были достаточно
Но страх все равно не пришел. Мальчишка не боялся даже того, что собирался сейчас сказать, хотя это и было жутким кощунством. Правильно, чего бояться тому, кто и так уже потерял практически все? Потерял семью, дом и даже собственное уважение, потому что позволил себе сбежать. Все, кроме права отомстить. И то, о чем он сейчас попросит, станет первым шагом на пути к этой мести… или последним, что он сделает в этой жизни. Уж как получится.
— Да, сын Далйетта, я именно Тавель. И что же ты можешь мне сказать?
— Не сказать, нет. Я хочу просить друга моего отца. Будет ли мне это позволено?
— Просить? — показалось, или брезгливая улыбка действительно скользнула по лицу дана?
— Просить, да, — Вессаэль знал, что уже не остановится. Не сможет. И не захочет. — Но не пощады, как, возможно, думает лаэд. Я прошу большего — знаний вашего клана. Потому что хочу стать воином. Потому что должен им стать…
— Подожди, — стальной резким жестом остановил этот поток. — Ответь только на один вопрос — зачем?
— На мне рива аэсси. — Мальчишка решительно вскинул остриженную голову, всем видом показывая, что добавить тут нечего. Да так оно, собственно, и было — главное уже сказали.
— Клятва клану… — задумчиво протянул Тавель. — Ну да, конечно…
Пауза затягивалась, и Вессаэль поймал себя на том, что ему зябко под пристальным, изучающим взглядом слишком светлых глаз. Он непроизвольно дернулся, чтобы продолжить говорить хоть что-нибудь, и все-таки найти слова, способные убедить этого дана, заставить его понять… Но был остановлен все тем же резким жестом:
— Сколько тебе лет? — вопрос оказался неожиданным.
— Пятнадцать… Почти пятнадцать.
— И сейчас ты не боишься, — озвучил очевидное тот, — Почему?
— Мне нечего бояться, — Вессаэль ответил не задумываясь, несмотря на полную непредсказуемость подобного любопытства. — И больше уже не за кого. У меня ничего не осталось.
— Да? — удивился его собеседник, — а что же ты тогда можешь предложить нам за обучение?
— Н-не знаю, — растерялся он, — но готов поклясться — свершив задуманное, вернусь сюда и без возражений приму любую участь, что вы мне назначите.
— Участь? Да еще и любую? Ну-ну… — вот теперь ему точно не показалось, улыбка промелькнула-таки по тонким губам стального, сбивая с толку.
— Хорошо, — неожиданно прервал снова провисшее молчание Тавель. — Ты сможешь пройти обучение. До самого конца. И я даже не буду настаивать на смене клана, потому что в отличие от тебя понимаю, кем Вессаэлю из воздушных предстоит стать. Потом. Пусть сейчас тебе и не хочется об этом помнить.
— Лаэд, — мальчишка не знал, что ближе к его глазам — смех или слезы, — я готов исполнить обещание и отдать вам свою жизнь…
— Перестань, — его порыв оборвали резко и жестко, — ни мне, ни стальному клану не нужна жизнь сына Далйетта. Считай это моим… нашим вкладом в твою риву.
— Спасибо, лаэд. — Каким-то седьмым или даже двадцать седьмым чувством он понял, что уместнее всего сейчас будет сдержанность. Вернее, не так. Сдержанность вообще казалась наиболее уместной при общении со стальными. И ему пора к ней привыкать, если он собирается стать одним из них. А он собирается!
— Не благодари. Только понимает ли лаэд, что он теперь глава своего клана? Понимает ли, что он теперь единственный из оставшихся у нас сьерринов?
«Да, понимает. Но разве изменится хоть что-нибудь от этого? Все равно он останется здесь и выучится всему. И тогда убийцы, сколько бы их ни было, не уйдут от ответа. И тот предатель, что открыл им двери, тоже от него не уйдет. Он найдет и достанет их всех — одного за другим. Или всех сразу. Это не важно. И боги должны быть на его стороне — он ведь прав! А значит, так и будет. Будет! Он это точно знает. И неважно, сколько времени для этого понадобиться — неделя, месяц или пара тысячелетий».
— Что ж, значит, так тому и быть. — Дверь открылась и закрылась столь же стремительно, как в первый раз, даже не успев привычно мявкнуть.
И Вессаэль снова остался наедине с собой и яростной надеждой, от которой впивались в ладони ногти в судорожно сжатых кулаках. Надеждой на то, что услышанные сейчас слова, прозвучавшие как пророчество, пророческими и станут. Ведь по-другому быть просто не может!
Ф-фух! Я вскочила с жесткой кровати, размазывая по щекам слезы и с трудом соображая на каком свете нахожусь. Это что сейчас было? Всего лишь сон? Или очередной глюк? Судя по тому, что меня до сих пор трясло — скорее уж второе.
Пытаясь успокоиться, подошла к открытому с вечера окну и вздрогнула — в предрассветном сумраке внутренний двор, куда оно выходило, выглядел точно, как в приснившемся видении. Даже ракурс абсолютно тот же. Ммать! Успокоилась, называется. Я с треском захлопнула створки и вернулась в постель. Ладно, будем надеяться, что это меня от смены обстановки так пробрало, а не от того, что крыша съехала окончательно. И будем, опять же, надеяться, что дальше я все-таки буду здесь спать нормально.
Кстати, не зря надеялась.