Игра воды. Книга стихов

Дьячков Алексей Владимирович

Перед отъездом

Ушла река. Скворечник влажный пуст.И листьями вдоль труб водопроводаОт внутреннего беспокойства кустВ безветренную не трясет погоду.Сад вдоль забора, трубы, провода.Текут, как электричество, слова,Гудит в листве накаливанья лампа.И аромат травы плывет, когдаНакапает от сердца на ночь мама.Дом одичал, и двор зарос быльем.И смысла не находишь в переписке.Темнеет рано. – Выйдешь с фонаремИ выхватишь из твердой тьмы белье.Куст далеко. И небосвод не близко.

Панчавати

Полыхает посадка местами,И в протоке

вода начеку.Чтобы слово в домашнем заданьеЯ сплошными двумя подчеркнул.В луже солнце, щебенка, окурки,Ставней, лавок, калиток рагу,Облака… Все начнется с прогулкиВ одиночестве на берегу.Все смешается – мыс, небо с морем,Пьяный день, в ветках ветра нытье,Марш-бросок в лес с собакой зимою,Телефонный звонок: Все путем!Дар любви, бесконечная нежность.Зверобой, дикий лук, резеда.Словно вышел на свет из кромешнойТемноты и ослеп навсегда.Словно прелая мгла, запах почвы,Приступ астмы, дышать тяжело.Словно камень приятный на ощупьВ дно речное, качаясь, вошел.

Четыре дня

Барбос, прохожий, школьник с ранцем,И парк под снегом далеко.Глядишь, не можешь оторваться,Как дворник тюкает скребком.Как снег идет легко и тонко.За тюлью вымахал салат.Как в фортку топают, как в топку,Такие теплые словаО вечерах, о верном друге —Четыре уха, девять лап.Как время движется по кругуС дыханьем нашим невпопад —Спит грач на барочной розетке,Не поднимает бомж лица,И смятая комком газетаНе разворачивается…

Друг

Чем рассуждать о жизни вечной,Давай зависнем в чебуречной.Там поздней осенью тепло.Там долго выбирать не надо —Два чебурека, лимонад иСто рэ – всего-то и делов.Звенят трамваи в отдаленье.Повырубали все деревья.Снесли забор. Сожгли листву.В углу солдаты рубят пайку.Ефрейтор с крылышком из байкаВесь жир размазал по лицу.Он вспоминает дом в деревне,Лед в умывальнике, тюленя —Отца на озере раз в год.Тяжелый день, и вечер в бане.Ведь счастье легким не бывает.А жизнь – сплошной калейдоскоп.Наш разговор не много значит.Давай из пластика стаканчикПоднимем. – Чокнемся, дружок!И выйдем, не дождавшись ссоры…На монохромную основуЛожится красочный снежок.

Асти

Грузит баки под окнами мусорка,Драга на мелководья гудит.И доносится грубая музыка,Каких пруд по турбазам пруди.Под такие суровые, взрослыеЗлые ритмы эстрады чужой,Нагулявшись с собакой под соснами,Я читаю о долгом домойВозвращенье под небом пылающим. —Сложно автор как все накрутил.Разгоняет больных отдыхающихПо домам сентября карантин.Я останусь один здесь на острове,Где прощальный костер догорел,Где в пионах лиловых и розовых,Бросив горн, утонул пионер.Отпуск весь мне читать, перечитывать —Выполнять обещанья врачу.Спичкой вечером сумрачным чиркнув, яКак из озера тьму отчерпну.

Китай

Я занимался пеньем, танцем, лепкой,Историей, выращиваньем репки,Исследованьем сна, пчелиных сот,И поиском во времени пустот.Я жил легко, кристаллы купоросаВыращивал, все главные вопросыО жизни для себя давно решив. —Глазел в окно на снег, на гаражи.Таким чудным на утреннике звонкомЯ сам себе запомнился ребенком,Подростком, практикантом за станком,Непризнанным поэтом. Стариком.Что упустил? – Полмесяца похода,Как загоняла под сосну погода,И на камнях сбивала как река.Как воду выливал из сапога.Глаза, морщины, дерганая вена. —Все видимость одна. НедостовернаВся жизнь. – Физиологии рагу.Я сам себя изведать не могу.Я сам не знаю кто я. – Карп на блюде.Сплошная плоть, по отраженью судя,Разрезавшая облако сосна,Тень ряски, водомерка, пустота.Его вдруг от задумчивости птицаОчни, чтоб никогда не повториться.Чтоб встал, рюкзак накинул он, бурча.А дальше зашагал я вдоль ручья.

Мёбиус

Открой гравюру – море, крейсер, якорь.Упрямо волны нарезает сталь.Теперь картину выпуклой и яркойВ своем воображении представь.В посадке, где тебя никто не встретит,О ягодах забыв и о цветах,Замри, как старец в бархатном берете,Сражен цыганским табором цитат.Взмахни рукой – вспугни большую птицу,И вечером, дождавшись тишины,Приляг за ширмой, и тебе приснится,Что мне уже приснилось может быть.

Восьмой день

Остается сидеть, наблюдать, как над серымЗданьем фабрики облако долго течет,Упираться затылком в холодную стену,Ожидая за кофе с пирожным расчет.Громыхают то гром, то состав, то посуда,И забытая чашка дрожит на столе.Забивает в ворота пацан узкогрудыйТо консервную банку, то мяч, то суфле.Никогда не забудет любовь двоеженца,Пусть пиджак выходной он цигаркой прожег,Пусть воздвигнутый памятник не разошелсяПо приятелям скромным весьма тиражом.В пузырьке ни одной не осталось таблетки,И ответственный срок наступает на днях.Остается подбросить любимую кепку,Чтоб она на излете застряла в ветвях.

Батюшка

На школьный праздник свесившись с перилВ разгар зимы над самобранкой белой,Узнал он сколько цинковых белилПрирода на себя не пожалела.Насколько в остальном она скупа,Хозяйственна, сурова, бережлива. —Рассыпана по баночкам крупа,Забит ледник, заштопана перина.Когда еще, размашисто крестясь,На воздух выйдет, громыхнув щеколдой,Состарившийся школьник-лоботряс,Нажитым багажом страданий полный.Сарай за остановкой освещен…Репей осенний с савана снимая,Перед дорогой в дальний храм ещеКогда он вспомнит, что была пустаяПлощадка баскетбольная, окноРазбито было актового зала.Со школьником болела заодноЗима, но боль ничем не выдавала.

Хармс

Он ночи посреди открыл глаза,Привстал на локоть, сбросив одеяло.Гуляя по развалинам грозаТо клен, то голубятню выделяла.Не двигались морщины на лице.Он встал, оделся, старый плащ накинулИ вышел под фонарик на крыльце.И в дождь шагнул. И в нем бесследно сгинул.Дорогу дальше представляю я —На склон, где нотрдамские химерыЗастыли, где к вершине подходяДеревья уступают место небу.Под липой, что бесстрашно разрослась,Он будет ждать охотников из леса,Писать стихи и долго жить, семь разОтмеривая, прежде чем отрезать.