Игрок
Шрифт:
— Держи, — протягивает он мне тарелку. — И садись на диван. Будем елкой любоваться и делиться новостями. Хорошими, разумеется.
— Ты меня этой неизвестностью убьешь… — пытаюсь ворчать, но губы не желают отпускать улыбку.
В свой глинтвейн Кирилл ухитряется щедро плеснуть коньяка, буквально шокируя меня этим, а потом направляется к дивану и плюхается на него с довольным выражением на лице. Я, как кошка, сворачиваюсь под его боком.
— Итак, — начинает он. — Пресс-конференция прошла наилучшим образом. Ну, у меня был приблизительный список вопросов, и я был готов даже к самым каверзным. — Шутливо кланяется. — Так что теперь для прессы я официально разведенный мужчина, все об этом знают и, надеюсь, воспримут должным образом. По крайней мере, я очень старался, чтобы эту новость поняли правильно…
— Я тебя поздравляю, — улыбаюсь, но на душе тревожно.
— И это было невероятно вовремя, Жен, потому что сегодня я получил подписанные документы о разводе от Веры и тоже их подписал…
— Так быстро? — задыхаюсь я.
— Они уже у юристов, и осталось совсем чуть-чуть. Представляешь?
— Нет, — отвечаю честно. И правда, я до сих пор переживаю о том, что являюсь любовницей женатого мужчины, которая еще и с родителями его поссорила. — Мне кажется, что мы вечно будем прятаться по углам.
— Больше никаких пряток. Я свободный человек. Ну почти. До свободы осталась разве что бумажная волокита.
Но мне не дает покоя еще один вопрос, и, пока Кир с наслаждением потягивает свой напиток, озвучиваю его:
— А что по поводу исследовательского центра?
И хотя елка не терпит неприятных вопросов, а Кир чуточку мрачнеет, я все же хочу знать ответ.
— Я постарался напомнить, сколько уже было сделано, и весьма недвусмысленно намекнул, кто виноват в наших неурядицах. Навряд ли кто-то расчувствуется и прибежит, потрясая стопкой банкнот. Но вдруг кто-нибудь корыстный и не боящийся отца решит помочь?
Он целует меня, и я чувствую на губах легкий и пряный вкус алкоголя. Не знаю, как так, но запах коньяка ему очень идет. С ума, наверное, уже схожу.
— Вытащим центр, обязательно вытащим. Ты только будь со мной, — говорит он и смотрит на меня с такой нежностью, что сердце щемит и глаза щиплет.
— Кир, ты почти свободный мужчина, — говорю невпопад, наконец осознав происходящее.
— Я совсем не свободный. Я влюбленный.
Кажется, я и смеюсь, и плачу, и бормочу что-то подобное в ответ, только в руки себя взять не могу, потому что происходящее совершенно немыслимо и невероятно. Просто не укладывается в голове.
Неужели беды почти закончились? Неужели теперь все будет легко и гладко. Кто бы знал, как я устала от роли злостной, эгоистичной разрушительницы семей. Кто бы только знал.
О том, как и что говорил на пресс-конференции Кирилл, я прочитала уже утром, по дороге на работу. И, надо сказать, удивилась. Не ожидала, что Харитонову удастся отделаться так легко. По его словам получалось, что они с Верой слишком крепко увязли в разных странах, чтобы продолжать отношения, и решили полюбовно расстаться. Аргументом в пользу данного утверждения являлось то, что они не стали устраивать затяжную дележку имущества, сохранив уважение друг к другу. Всего одно «но» мешало принять его слова за аксиому: исследовательский центр.
И хотя Кирилл и тут замечательно справился, выбранная им тактика мне не понравилась. В своей речи он не раз вспоминал о благотворительных мероприятиях, которые были проведены при поддержке центра. Кажется, минимум раза четыре. И, боюсь, не я одна рассмотрела за этим угрозу. «Видите, сколько мы сделали? Вы правда хотите, чтобы это закончилось? Так мы это вмиг организуем».
И в этот момент я вдруг вспомнила о том, как однажды вечером позвонил мне отец, чтобы рассказать о закрытии исследований из-за ухода Рашида. Я тогда уверяла отца, что мое состояние стабильно, что Дима уже давно не замечает ухудшений, что время есть. И он соглашался… Но ночью я не заснула — вместо этого открыла ноутбук и вбила в поисковик незнакомое имя: Кирилл Харитонов.
О нем тогда почти не писали, только о его отце, поэтому я, почитав о Валерии, перешла на страницу с картинками и немножко опешила. На меня смотрели почти по-детски невинные, ангельские голубые глаза, и я испытала острый когнитивный диссонанс. И задалась вопросом: кто он такой? Человек-хамелеон?
Теперь я, кажется, знаю ответ на этот вопрос: Кирилл Харитонов — настоящий счастливчик. Он — человек, который ни разу в жизни не сталкивался с последствиями собственных поступков. Даже если его и несет на рифы, в последний момент всегда появляется порыв ветра, который наполняет своей силой паруса, отводя опасность… Да у этого парня просто кармический громоотвод где-то припрятан! Он же всегда получает желаемое! А я еще считаю счастливицей себя…
Это один из самых тяжелых дней моей жизни. Если раньше сотрудники центра шушукались, подозревая меня в шашнях с Большим Начальником, то теперь открыто косятся. И даже если я ловлю на себе ядовитый взгляд исподтишка, не отворачиваются и не пытаются прятаться. Я для них сегодня враг номер один, ведь Харитоновы всегда ассоциировались с большими и стабильными деньгами, и работать на них шли далеко не последние люди, а я поставила все это под удар. В смысле мы с Кириллом. Вот только ему претензии предъявлять никто не пойдет, а мне — запросто.
— Знаете, сегодня наши исследователи сами превратились в любимых подопытных крыс, — говорю Капранову, отрываясь от микроскопа. — Все только и говорят о том, что корабль наш тонет, и надо искать местечко попрочнее. Вы тоже хотите бросить это гиблое место?
— Решил повременить, — пожимает он плечами и пытается соскочить с крючка, но не тут-то было! Продолжаю сверлить его взглядом ровно до тех пор, пока наставник не поднимает глаза снова: — До сегодняшнего утра я был уверен, что мужик, бросивший жену, просто обязан впасть в немилость, но Счастливчик есть Счастливчик. Пока детей нет, видно, все простят. К тому же, на нашей сексистской Родине всегда и во всем винят женщин. Вера Рихтер далеко — Вера Рихтер дура. Теперь я с нетерпением жду момента, когда гнев толпы обратится на тебя. Это будет интересно.
— Не будет. Отец не допустит, — морщусь.
Когда-то парочка журналистов пытались ко мне сунуться… и с тех пор они журналистами больше не работают. Меня же волновать нельзя. За этим есть кому следить.
— Думаете, многие с вами солидарны? По поводу ухода, — спрашиваю. А голос чуть дрожит от волнения.
Капранов смотрит на меня задумчиво, будто оценивает, выдержу ли я правду, а потом вздыхает:
— Старая гвардия Кирилла точно не одобрит. Он повел себя как ненадежный мальчишка. Жену бросил, ушел к молоденькой проблемной девчонке. Я бы не поддержал, но кто знает. Харитонов своей скользкостью не перестает удивлять. Еще два дня назад я был уверен, что он камнем пойдет ко дну, а сейчас, ты гляди, что творится. Вы двое, конечно, здорово всем подгадили, но что уж поделать, если оба одурели от этой вашей любви. Черт его знает, может, и выйдет что путное.