Игрок
Шрифт:
Открывается дверь кабинета.
— Наверное, круто быть большим начальником и опаздывать всегда и везде, но ты бы хоть постепенно привыкал к власти, что ли, — язвит с порога братец-кролик.
Он прав. Я слишком задержался.
В предвкушающей тишине зала громко шипит вспыхнувшая спичка. На правах босса мне позволено раскурить сигару первому, но в ожидании своей очереди Ян чуть не подпрыгивает от нетерпения. Он их притащил — отцовские скоммуниздил, — однако даже Ви решила, что можно, ведь сегодня первая ночь работы нашего общего детища. Это эксперимент, пробный запуск перед открытием. Я не утверждаю, что готово все, но основной зал и бар почти безупречны. Посетителей — всего трое, и вы знаете, кто они, но крупье за каждым столом, и обойдем мы всех. Правила тоже соблюдены: есть и сигары, и фраки, и платья, и фишки, и дорогущая выпивка.
Вот она — моя мечта. То, к чему я шел так долго, сбиваясь с курса, порой даже останавливаясь. Но вот она цель, совсем рядом, и дальше будет только лучше. Только радость не полная. Потому что я не сделал нечто очень важное — я не пригласил инопланетянку. Не забыл — подумал, но эгоистично задвинул мысль на задворки сознания. Зря. Теперь жалею. Я вышвырнул ее из кровати — не жизни, а такие вещи путать нельзя. Да, может быть, видеться с ней — не лучшее решение, но она помогла, безвозмездно, по одной лишь просьбе. У нее не меньше прав быть здесь, нежели у Ви или Яна. Но ее я не позвал, потому что не захотел искушений. Или напоминаний. Хрена с два я бы отпустил ее, если б не болезнь. Что бы ни думал, я слишком часто и слишком сладко ее вспоминаю, чтобы не поддаться. Но она умирает, а я, наконец, начинаю жить. Для себя, так, как хочу. Не могу себе позволить пойти ко дну снова.
— Откуда начнем? — нетерпеливо спрашивает Ян, глубоко затягиваясь сигарой и возвращая меня в реальность.
— С блэкджека.
ГЛАВА 9 — Орел. О женской кровожадности
Прощают только недостойных мести.
Эдвард Оболенский
Жен
У меня много родственников. Очень много. И не просто людей, которые числятся в генеалогическом древе, а тех, кто никогда не оставит в беде. Это прекрасно. Но и не очень. Потому что за неравнодушие нужно платить. Скажем, свободным доступом в квартиру. В результате, можно обнаружить множество сюрпризов.
К примеру, кузину, развалившуюся на диване и почитывающую журнальчик с Харитоновым на обложке. Дьявол, сегодня я так устала, и после пресс-конференции мне бы подумать о мотивах его поступка, но ведь нет, допрос с пристрастием не дремлет. А уж когда завтра откровения нашего недобитого мецената напечатают, ммм! Вот это, надо сказать, перспективка! Обзавидуешься.
— Мне кажется, или я раздала ключи непозволительному количеству людей? — спрашиваю у кузины.
— И все не тем, — цокает она языком, многозначительно постукивая пальцем по глянцевой физиономии Кирилла.
Кстати, на фото все кудряшки на месте. А он хорош. Неужели еще чуть-чуть и станет таким же красавчиком, как раньше? Был Счастливчик, стал Красавчик, ну не безупречный ли экземпляр?
— Вот только дома мне его еще не хватало! — указываю на журнал.
— Ты лечишь Харитонова! — восклицает Ви, спуская ноги с дивана на пол и устремляя все свое гипертрофированное внимание на меня. — И скрывала это!
— Только ты не начинай, ради Бога. Меня в больнице скоро распнут в назидание всем врунишкам мира, — говорю раздраженно, стягивая с шеи непривычный шарф, ведь мой любимый, шелковый, французский, забрали. Конфисковали самым наглым образом! И я за него даже не билась.
Поверить не могу, что не воспрепятствовала изъятию милой сердцу вещи, на которую, почти нарушая правила хирургического отделения, брызгала духами, чтобы зарываться носом, стоя в утренних пробках.
— Но ты врала! — тыкает Ви в меня пальцем с ужасающе длинным красным ногтем.
— Я скрывала информацию. Важную? Возможно. Но тут у нас Чук и Гек: никто ведь не спросил, не Харитонов ли у меня на больничной койке поселился. Я упомянула, что пациент важный, это уже больше нуля.
— Железная логика, — цокает языком Ви. — Этому ты тоже у Харитонова научилась? Он-то самый что ни на есть положительный! Гляди, — Ви поднимает журнал к глазами и вглядывается мелкие буквы. — Он любит белых пушистых кроликов, зеленый цвет и больных раком детишек.
Не выдержав, морщу нос:
— Пошло, пошло и пошло! — сообщаю.
— Ты права. Но, как пиар-менеджер, я разве что к кроликам могу придраться, хотя… пока Харитонов молод, можно и поперчить. Вот только я не думаю, что на самом деле он кролика от больного раком ребенка отличит.
Чуть не сгибаюсь пополам от хохота. Не ожидала от этого дня уже ничего приятного, но, судя по всему, визит Ви — не такая плохая идея. И насмешит, и еду разогреет. Запах, кстати, божественный! Окончательно сдавшись на милость низменным инстинктам, иду на кухню.
— А, знаешь, ты не права. Харитонов не такой уж сухарь, — говорю, доставая тарелки.
— Да вообще прелесть. Жаль, что женат.
Новость ударяет с такой силой, что посуду приходится ловить. Спасибо хоть не разбила, а то ползать и собирать осколки было бы совсем унизительно. Но блин, женат?! На ком? Почему я никогда ничего о мадам Харитоновой не слышала? Где эту особу носит? Хотя, возможно, это моя вина? Я так отчаянно избегала мест, где плотность Харитоновых выше одной штуки на палату, что могла пропустить и не такое! А со мной… ха, с чего бы Кириллу говорить о жене со мной? Одни лишь наркоз-выкрутасы не позволили бы нам начать задушевные беседы о личной жизни… Вот с матерью — пожалуйста, но именно этой женщины я сторонюсь. Выходит, услышать о супруге Кирилла я и не могла. Окей… Только почему же она не пришла?
Заметив скрестившую руки на груди Ви, чуть не начинаю стонать в голос. Прокололась точно по нотам! И если раньше допроса только опасалась, то теперь с лихвой подтвердила все подозрения.
— Рассказывай, — велит кузина.
— Нечего рассказывать. Я не дура, а круглая дура! Привязалась к пациенту. Боже, не могу в это поверить. Подумала, что это отличный обмен: не сидеть в палате терапевта годами, а просто покормить с ложечки Харитонова. Ви, я даже представить не могла, что могу выйти за рамки профессиональных отношений… И вот, пожалуйста, роняю тарелки, потому что он, видите ли, женат. Боже, я совсем опустилась…