Игрушки создателя
Шрифт:
Сто тридцать лет назад пятая часть, то есть где-то примерно тысяча человек практически не выжила, так как вытеснить сознание у здорового человека оказалось невозможным для кандидата с невысоким уровнем интеллекта. Их просто тут-же отбрасывало в небытие и мне пришлось придумывать, как привязывать наших людей к себе, дабы иметь возможность вытянуть назад в случае неудачи.
Да, к сожалению я не сразу разобрался в этой проблеме – но тут уже ничего не поделаешь. Первая партия не оправдала наших надежд, связь с ней прекратилась сразу после переноса. Выжившие несколько человек практически стали местными аборигенами, без возможности связаться с нами и получать сообщения.
За
– И что, вы в одиночку таскали на убой всех этих людей? – издевательски спросил я. – Как я посмотрю, ваша свита вообще не в курсе этих экспериментов. Вон какие удивлённые лица! Что, друзья, правда интересная история?
– Напомню про один процент из этой сотни, – Автор оглядел кучку своих прихлебателей с целью незамедлительно выявить хоть малейшее сомнение, но, судя по всему, не выявил. Чёртовы сволочи! – Это те, кто согласился работать исключительно на меня, выполнять самую грязную работу. Вы интеллект, а они мясо, которым за их лояльность было обещано… В общем, неважно что.
Конечно они были согласны на что угодно. Нулевой вариант! Побочный эффект, проявившийся на самых первых испытаниях Переноса. Я сам принимал непосредственное участие в исправлении этой аномалии, но скурпулёзный Учитель выделил это отклонение от нормы в отдельную процедуру. Страшная вещь. Если говорить грубо, то после переноса в аватар у человека включались только зрение и слух, остальные же функции не работали. Живая статуя.
Представьте теперь, что нулевым вариантом пригрозили провинившемуся – века неподвижного созерцания и, возможно, тишины. Ни сна, ни движения – только одна и та же картинка перед глазами. Причём этот процесс был необратимым, раз подвергнутый нулевому варианту человек уже никогда не смог бы вернуть утраченные функции.
Это потом, после небольших корректировок, удалось сначала запустить движение, а затем и всё остальное, исключая, естественно, чувства. Столько добровольно испытуемых были, в результате этих экспериментов, из милосердия отправлены в небытие. Но Учитель вывел таки формулу для принудительной активации нулевого варианта. "В целях науки", – так он сказал тогда. Только, видимо, цели с тех пор существенно изменились.
В моей закрытой базе данных был один маленький файл с этой формулой. Скопировал на всякий случай. В целях науки, разумеется.
– Итак, идём дальше, – продолжал тот вещать тем временем. – Далее я ещё немного доработал технологию переноса и оставшиеся две тысячи, те у кого интеллект был прокачан хотя бы до сотого уровня, внедрённые в тела граждан с низкой социальной ответственностью и с минимальным интеллектом, пока проявляют себя лучше всех, адаптируются к нормальной жизни, перенимают правила местной игры.
Хотя, надо сказать, игровой момент в данном случае не работает. При внедрении сознания наших граждан в головы местных жителей, интерфейс и коммуникативная способность полностью пропадает. Мозги аборигенов не оснащены кристаллической нейроматрицей, поэтому единственное средство коммуникации – встроенный в сознание каждого из вас переводчик. Это адаптивная технология, позволяющая сходу распознавать любую речь и преобразовывать её в доступную для понимания информацию. Так же это работает и наоборот. Естественно, на первых порах могут быть небольшие сбои в переводе специфических фраз и терминов, но это быстро стабилизируется, как только будет набран необходимый словарный запас.
Ещё из возможностей, доступных нашим людям, можно отметить лишь осуществление контроля за развитием собственных характеристик, правда, в довольно усечённом виде. То есть состояние здоровья и интеллект, также удаётся прокачивать уровни развития персонажа, но, увы, характеристики коллег по нашему общему делу по прежнему остаются недоступными для идентификации. Что поделать, но хотя бы немного успокаивает тот факт, что земные жители лишены даже этого.
– Тогда где же их хвалёное превосходство в технологиях? – снова взорвался я. – Что-то не стыкуется, а, Автор? Вы только что тут распинались про большую долю вероятности, а на самом деле? Ставить эксперименты на живых людях! Скольких ты уморил во время коррекции нулевого варианта? Сотни! Сотни людей погибли. И всё из-за чего? Ты торопился пополнить свою грёбаную копилку знаний. Всё для науки? А может для тебя лично? Да ты из ума выжил, старая, больная обезьяна!
Меня трясло от самой мысли, что всё происходящее – правда. Может всё таки удался мой эксперимент со сном и я просто сплю? Такого ведь не может быть на самом деле – точно, сплю.
– Какой же ты всё-таки зануда, мой мальчик, – Автор позволил себе наконец выпустить часть раздражения наружу. – Конечно же я торопился, Технеции оставалось совсем немного коптить космические окрестности. Что же касается превосходства – так для того я и отправляю вас в разведку, чтобы убедиться в их неспособности нам противостоять. Заодно вырабатываю безопасную процедуру переноса сознания для лояльных граждан.
К сожалению, Блок Кади Пирст, ты перестал быть лояльным очень давно и я закрывал глаза на все эти твои чудачества исключительно из-за особого дара, ты был очень полезен, а также из-за весьма продвинутого интеллекта. Чего там скрывать, лучшего после меня. Я выращивал тебя специально для этой миссии, завершающей стадии эксперимента. Ты просто обязан выжить в новом мире, попробуй только меня разочаровать. Подходящий кандидат уже созрел и уже ждёт не дождётся твоего прибытия.
Дальше будет следующее. Сейчас я введу тебе специальный маркер, с помощью которого буду отслеживать все твои телодвижения. Это специальный поводок, ну так, на случай, если ты вдруг осмелишься скрыться с глаз моих. Так же через него будешь получать задания и инструкции. За невыполнение моих приказов последует наказание, а какое – ну это по обстановке. Так что пришёл твой звёздный час и возможность хоть как-то реабилитироваться в моих глазах. Ну и помочь своей расе. Помни о моей доброте.
Автор торжественно подошёл к стойке управления и принялся деловито стучать по клавиатуре. Я же замер. Схема, сложившаяся у меня в мозгу, была сырая, проблемная и, скорее всего, не гуманная вовсе. Времени, похоже, совсем не оставалось на то, чтобы придумать что то понадёжнее. Перебирая варианты, я зацепился за одно имя.
Близко этого парня я не знал, а вот с его матерью был знаком очень хорошо. Глие всегда была добра ко мне, ещё в те приютские годы, когда вечерами утешала зарёванного, затравленного научными светилами мальчугана, тайком от всех принося маленький брикетик еды. Я чуть ли не к первой обратился к ней с предложением сохранить ей сознание, но она почему то наотрез отказалась, прося только за единственного сына.