Игры бессмертных (сборник)
Шрифт:
Книга свалилась с колен.
…Бывают врожденными или обратимыми. Врожденные подвержены родовому проклятию, обратимые – ставшие оборотнями в силу обстоятельств, чаще всего после укуса оборотня…
Укуса оборотня! Рука запульсировала не существующей уже болью.
…Врожденные могут контролировать свои превращения в волков, обращенные становятся зверями и живут в таком обличии всю жизнь, пока…
Пока…
Пока укусивший их оборотень не умрет.
Кэт бросилась в спальню, стала срывать с вешалки рубашки и брюки. Пальцы почувствовали
Старые дома противоположной стороны улицы Вокечю с усмешкой глянули на нее.
Неправда! Все будет по-другому!
Она пробежала вверх, повернула в сторону Замковой улицы. Камень тротуара болью отдавался в пятках, эхо гуляло в узких проулках. Купола Пятницкой церкви ослепили. Дальше Кэт бежала, не отрывая глаз от бросающейся под ноги дороги.
Университетская улица. Вход в запутанные лабиринты университетских дворов. Двор Аркад. Двор Даукантаса. Двор Мицкевича. А вот и их двор Даукши.
– Не торопись! – попытался кто-то перехватить ее за руку. – Занятий не будет!
По инерции она еще сделала вперед несколько шагов, оглянулась.
– Профессор заболел!
Она поискала глазами того, кто это сказал. В узком прямоугольнике двора, словно издеваясь над ней, все носилось:
«Заболел!» – от окон.
«Заболел!» – от дверей.
«Заболел!» – от камня мостовой.
– Мы в парке волка видели. С утра туда отправили егерей. Парк оцепили, никого не пускают.
– Профессор все время с нами был, все про ясень толковал. Киплинга зачем-то вспоминал. А потом… помнишь, он внезапно появился? На нем еще костюм как будто помят был. Стал кричать, чтобы мы не вздумали расходиться да не выпускали из рук палки. Чтобы в случае опасности… Вот вам и мифология…
– Конечно, оборотень! Кому еще здесь быть?
Кэт прошла сквозь топчущихся на крыльце первокурсников, узкой лестницей поднялась на второй этаж.
Надо все рассказать. Узнать, что с профессором. Но если… Если она стоит здесь, значит, яд от укуса уже не действует, значит, профессор… мертв.
Дышать стало тяжело. Кэт прислонилась к перилам, ладони неприятно вспотели.
«Ты способна полюбить? Меня?» – прозвучал в ушах знакомый голос.
«Как ты считаешь, за что можно отдать свою жизнь?» – «За любовь!»
«Только почему-то этот представитель своего проклятого рода решил, что его спасет любовь, – зазвучал в ее голове другой голос. – Как в свое время Барбара отвела проклятие от мужа, так и твоя любовь, глупая девушка Катя, должна была перевести проклятие на кого-нибудь другого».
Кэт оглянулась. Почему проклятие должно на кого-то падать? Четыреста лет! Его можно просто уничтожить. А если профессора больше нет, то и помешать этому никто не сможет. Но почему именно он? Почему именно она?
– Тебе чего?
Она пришла в себя. Стоит на пороге деканата, вцепилась в ручку двери, как в спасительную соломинку. На нее смотрит секретарша, тучная женщина с вечно недовольным лицом.
– Первый курс? – утомленно заговорила секретарша. – Изменение расписания на доске.
– Где здесь можно войти в Интернет?
– В библиотеке!
Казалось, дверь сама захлопнулась перед носом Кэт.
Нет, не будет она никому ничего говорить. Николай просил у нее помощи! И она должна помочь. Вчерашние события подстроил профессор! Он заманил Николая в ловушку. Наверняка его стараниями и она оказалась студенткой университета. Как страшно это все осознавать.
Библиотека была еще пустой и гулкой. Монитор нехотя помигивал, выдавая таблицы загрузочных программ.
Все, что ей вчера рассказал Николай, подтвердилось. И про памятник, и про родовое проклятие, и про гибель Барбары, скорее всего отравленной Боной, и про смерть Софьи.
Кэт медленно поднялась. А ведь она так и не сказала «Да». Хотела, но не успела. А если он погиб?
Кэт бросила взгляд на настенный календарь. Полнолуние должно было быть завтра. Но и сегодня, если ночь окажется ясной, луна будет хорошо видна.
– Мне нужен раздел мифологии, – подошла Кэт к молоденькой библиотекарше.
Через полчаса она выходила из университета со стопкой книжек. Оставшееся до вечера время просидела около памятника на бульваре Вокечю. Пышная, словно развевающаяся на ветру юбка, узкие рукава с буфами на плечах, из-под чепца выбиваются волосы. Многие годы Барбара вынуждена была прожить вдали от любимого. Расстояние не убило любовь, оно только еще сильнее привязало их друг к другу. И именно эта любовь спасла… История может повториться. Софья Слуцкая наверняка знала, отчего умерла Барбара, и она тоже пыталась спасти свой род. Отчего бы ей, Катерине Слуцкой, не завершить начатое дело?
Не заходя домой, Кэт отправилась на автобус.
Парк был полон людей. Белая арка входа в Ботанический сад перегорожена железным заборчиком. Кэт пришлось долго идти по дороге вдоль леса, пока человеческие голоса не остались далеко позади. Никакого оцепления здесь не было. Деревья у нее над головой тревожно затихли, ожидая ночи. Книжки оттягивали руки.
Дошла до первой же поляны. Прислушалась.
– Николай Радзивилл, – первый раз робко позвала она.
Ей показалось, что где-то шоркнули кусты от быстрого движения.
Конечно, она могла ошибиться, и профессор действительно всего лишь ранен. Тогда он должен прийти сюда, чтобы завершить недоделанное – убить ее. Но куртка! Вряд ли она сама накрылась курткой Николая. Значит, он где-то здесь.
– Николай Радзивилл! – снова позвала она. Голос окреп. Она переступила с ноги на ногу, коснулась короткого ежика волос. – Я пришла, чтобы сказать…
Показалось, что слышит голоса, поэтому запнулась. Пока оглядывалась, совсем забыла, где она и что. И вдруг прямо на нее глянули темные звериные глаза. От неожиданности попятилась. Книги посыпались на землю, одна больно ударила по голой ноге.