Игры Немезиды
Шрифт:
Янтарное предупреждающее сияние сменилось на десятисекундный отсчет теплыми янтарными цифрами, а на счет «ноль» кресло обняло ее, погрузив на несколько сантиметров в гель. Началось торможение. Когда оно прекратится, они окажутся там, где теперь Марко.
Когда к шлюзам подвели переходники, Наоми ожидала прощания. Объятий, лжи — как водится у людей перед разлукой и дальней дорогой. Прощаться никто не стал, и Наоми поняла, что дорога эта дальняя только для нее. Для них перелет от Цереры мимо Марса, к астероидам Венгрии, был вроде прогулки от кресла до гальюна.
Филин вышел из рубки со строгим и жестким лицом. Нет, не то. С лицом мальчика, который хочет выглядеть строгим и жестким.
— Обыщите, нет ли при ней оружия, — отчеканил он.
Син покосился на Наоми и снова уставился на Филипа.
— Вердад? Костяшка своя, давно с нами. Не хорошо…
— Ни одного пленного па «Пеллу» без обыска, — отрезал мальчик, достав из кармана игольный пистолет и направив его чуть в сторону от людей. — Так есть, да.
Син, пожав плечами, повернулся к ней.
— Так есть.
Филип, сжав губы в ниточку, смотрел на Наоми. Чувствовалось, как жжет ему палец спусковой крючок. Казалось бы, угрожающий вид, но выглядел мальчик, скорее, испуганным. И сердитым. Как это похоже на Марко — послать сына на похищение! Дело не в жестокости, хоть он и поступил жестоко. И не в том, что случившееся погубило всякую надежду па отношения между ними, хотя так и было. Просто это сработало. Теперь само присутствие Филипа на Церере выглядело манипуляцией. Вот, твой сын там, где ты его оставила. Лезь в мышеловку, вытащи его.
Что она и сделала. Наоми не могла сказать, кто больше разочаровал ее: Филип или она сама. Два разных разочарования, и разочарование в себе более ядовито. Филипу она простила. Он се мальчик. И живет с Марко в голове. Простить себя труднее, да и привычки такой у нее не было.
Когда закрылся наружный шлюз, Наоми на миг потеряла ориентацию. Переходник оказался обычной конструкции: надувной майлар на титановых ребрах. На вид — ничего необычного. Только у дальнего конца Наоми ощутила запах — едкий, проникающий и, возможно, канцерогенный. Ткань пахла летучей органикой.
— Новый? — спросила она.
— Об этом мы говорить не будем, — бросил Филип.
— О многом же мы не будем говорить, — съязвила Наоми, и он оглянулся, удивленный резкостью тона.
«Ты думаешь, что знаешь меня, — отметила Наоми, — но знаешь только то, что тебе рассказали».
Шлюз второго корабля показался ей смутно знакомым. Изгиб как на «Роси», такая же конструкция люка. Марсианская конструкция. Более того, военный флот Марса. Марко на военном корабле? Внутри ждали бойцы. Не оборванцы с Цереры — эти носили подобие военной формы: серые спортивные костюмы с рассеченным кругом на рукавах и на груди. В лаконичном дизайне коридоров их обмундирование казалось результатом работы плохого костюмера в хороших декорациях. Однако оружие было настоящим, и Наоми не сомневалась, что эти люди им воспользуются.
Рубка выглядела младшей сестрой «Росинанта». После дешевой, скаредной лаконичности «Четземоки» амортизаторы и терминалы военного образца выглядели солидными и внушали уверенность. А между ними, словно заранее обдумав позу, плавал Марко. Тоже в подобии военной формы, только без эмблемы.
Прекрасный, как статуя. Даже теперь — в этом ему не откажешь. Наоми еще помнила, как спокойно ей было рядом с этими губами и мягким взглядом. Целую жизнь назад. Теперь, стоило ему улыбнуться, она, как ни странно, испытала облегчение. Она снова с ним и, безусловно, в его власти. Кошмар сбылся, так что хотя бы этого она уже могла не бояться.
— Я ее доставил, сэр! — отрубил Филип так твердо, что слова резали воздух. — Задание выполнено.
— Я и не сомневался, — ответил Марко. Живой голос его был намного богаче записи. — Хорошая работа, ниньо.
Филип отсалютовал и развернулся к выходу.
— Эй, — остановил его Марко. — Будь вежлив, Филип. Поцелуй мать на прощанье.
— Это не обязательно, — выговорила Наоми, но Филип — в глазах темно и пусто — подплыл к ней и клюнул в щеку сухими губами.
Все вышли вместе с ним, остались только двое в креслах за постами.
— Давно не виделись, — начал Марко. — Хорошо выглядишь. Годы тебя не тронули.
— И ты, — сказала она. — Выглядишь и звучишь. Давно ли ты перестал говорить по–астерски?
Марко развел руками.
— Чтобы класс угнетателей тебя услышал, необходимо говорить на его языке. Нужны не только слова, но и произношение. Обвинение в тирании, как бы доказательно оно ни было, отметается, если в его звучании сила не узнает силу. Затем нам и понадобился Фред Джонсон. Готовая икона власти — и власти его понимали.
— И ты, стало быть, научился, — заметила она, скрестив руки.
— Такая у меня работа. — Марко протянул руку, оттолкнулся кончиком пальца от верхней палубы и проплыл к креслу управления. — Спасибо, что прилетела.
На это Наоми отвечать не стала. Чувствовалось, что Марко уже переписал прошлое. Обращается с ней так, словно она сама решила к ним присоединиться. Словно сама ответственна за то, что попала сюда. Вместо ответа она оглядела рубку.
— Славная тачка. Где взяли?
— У друзей наверху, — объяснил Марко и хихикнул. — Странные, странные союзники. Всегда есть те, кто понимает, что мир меняется и правила меняются вместе с ним.
Наоми дернула себя за волосы, натянув их на глаза, но тут же, разозлившись на себя, отбросила челку со лба.
— Так, значит. И кому же я обязана за эту подставу?
Обида Марка выглядела очень правдоподобно.
— Никакой подставы. Филип оказался в беде, у тебя была возможность вытащить сына из неуютного места, которое грозило стать еще хуже.
— И заплатить за это тем, что меня против воли затащили на корабль? Не могу сказать, что благодарна тебе.
— И напрасно, — возразил Марко. — Тебя забрали, потому что ты из наших. Чтобы спасти. Если бы могли, объяснили бы, но вопрос деликатный, а в опасности некогда тратить время на объяснения, почему ты кого–то спасаешь. На кону жизни миллионов астеров и…