Игры Немезиды
Шрифт:
Но даже «Роси» был многотонной махиной из металлокерамики. Он умел быстро и круто развернуться, но для такого движения требовалась воля и сила. Пилотировать гоночную шлюпку — «Бритву» — было все равно что летать на перышке в ураган. Не кораблик, а капсула, не больше командной рубки «Роси», снабженная эпштейновским двигателем. В запечатанный машинный отсек доступ имели только механики во время стоянки в доке. Команде не полагалось обслуживать технику — для этого нанимались особые работники. Два кресла–амортизатора стояли вплотную друг к другу, а позади располагались только гальюн, распределитель питания и койка, на которую Бобби никак не помещалась. Чтобы за десять
Если «Росинант» представлялся Алексу рыцарским конем, то «Бритва», как резвый щенок, требовала постоянного внимания. Экраны окружали амортизаторы, занимая все стены картинами звезд и далекого Солнца, векторами и относительными скоростями движения каждого корабля в пределах четверти а. е. «Бритва», словно похваляясь всеведением, бомбардировала пилота данными. Пусть внутренняя противоударная обивка десять лет, как вышла из моды, а края кресел обтрепались и засалились, шлюпка казалась подростком. Идеализм, безрассудство и капелька строптивости. Алекс понимал, что, если привыкнет к ней, «Роси» потом покажется ему тупым и неповоротливым. Впрочем, долго это не продлится. Пройдет время, и пилот снова к нему привыкнет. Если бы не последняя мысль, Алекс чувствовал бы себя предателем. В мощную, распираемую избытком сил «Бритву» недолго было влюбиться.
Но вот встречи с пиратами ее конструкторы не предусмотрели.
«…Марсианское сообщество так зажало свою коллективную задницу, что она уже искривляет световые лучи, — говорила у него за спиной Авасарала. — Однако эскорт премьер–министра наконец вылетел. Надеюсь, при встрече на Лупе мы услышим от него что–нибудь, кроме пережеванной жвачки, которую дипломаты производят для прикрытия собственных задниц. Он, по крайней мере, согласен с тем, что проблема есть. Чтобы отмыть руки, надо для начала признать, что они в дерьме».
Алекс не виделся со старухой с тех пор, как они расстались на Луне, но представлял ее явственно. Лицо доброй бабушки и полные презрения глаза. Усталость от мира и чувство юмора делали Авасаралу беспощадной. Бобби она явно нравилась. Более того, Бобби ей доверяла.
«Вы пока не лезьте в бучу. От ваших трупов никому проку не будет. А если кретин Холден дернет еще нитку из того же узла, один бог знает, что на него польется. Ну всё, пока. Докладывайте по возможности».
Запись щелкнула и погасла.
— Ну, — заметил Алекс, — похоже, она не переменилась.
— Это в ней есть, — кивнула Бобби. — Постоянство.
Алекс развернулся в кресле, чтобы видеть лицо спутницы.
Кресло было мало Бобби. Шлюпка шла на довольно мягких трех четвертях g — вдвое больше тяготения Марса, однако десантницу Бобби тренировали и на полной g. Алекс, беспокоясь за ее ранения, предлагал сбавить ход, но Бобби только смеялась. Все же сильных перегрузок ей следовало избегать.
— Ну и каково с ней работать? — спросил Алекс, стараясь, чтобы в тоне не прозвучало упрека. — Есть разница — с ней или на нее?
Бобби хихикнула — как закашлялась.
— Разница хотя бы в том, что мне не платят.
— Разве что скоростными шлюпками.
— Есть еще кое–что, — добавила Бобби. Старательное безразличие в голосе плохо скрывало неловкость. — Она умеет сунуть мне морковку. Та же работа с ветеранами и еще кое–что.
— Выглядит сложно.
— Так и есть, — сказала Бобби. — Но это нужное дело, и я с ним справляюсь. Авасарала дает
— Чтоб их всех, — ругнулся Алекс и по движению брови Бобби понял, что сказал больше, чем хотел. — Не то чтобы я не любил «Роси». Великолепный корабль, и команда мне как семья. Просто… Не знаю… Я попал на него после того, как люди, которых я знал и вроде бы любил, взорвались у меня на глазах. Я бы предпочел, чтобы этого никогда не происходило.
Лицо Бобби стало спокойным и замкнутым, далеким.
— Тебе это снится иногда?
— Угу, — протянул Алекс. Словно вину за собой признал. — А тебе?
— Реже, чем раньше. Иногда. Я вроде как примирилась с этим.
— Правда?
— Ну, по крайней мере свыклась с мыслью, что мне с этим не смириться. Почти то же самое.
— Скучаешь по службе в десанте?
— Да. Я была хорошим солдатом.
— А вернуться нельзя?
— Нельзя.
— Понимаю, — вздохнул Алекс. — Мне тоже.
— Ты про флот?
— Никуда. Все меняется, и обратно не открутишь.
Вздох Бобби прозвучал как согласие. Огромная пустота между Марсом и Поясом, между двумя людьми и далекими звездами была иллюзией, созданной изогнутыми экранами и хорошими наружными камерами. Их голоса, наполняющие пространство, были реальнее. Они двое — пузырьки воздуха в море, неизмеримо превосходящем любой океан. Это позволяло им свободно говорить о вещах, которых Алекс обычно старался не касаться. Сама Бобби была чем–то средним между незнакомкой и товарищем по команде, и это позволяло ей доверять, не оберегая от своих мыслей и чувств. Дни перелета от Марса к Венгрии походили на часы за столиком бара над кружками пива.
Алекс признался, что боится, как бы между Холденом и Наоми не произошло чего–нибудь, рассказал о панических атаках, донимавших его на пути от Новой Терры к Земле. О том, как ему приходилось убивать, и о том, как чувство вины со временем сменяется ночными кошмарами. О том, как умирали его отец и мать. О коротком романе времен службы на флоте и о том, что до сих пор о нем жалеет.
Бобби тоже рассказывала ему о семье. О братьях, которые любили ее, совершенно не понимая. О попытках встречаться с мужчинами, которые она повторяла с тех пор, как ушла на гражданку, — и всегда неудачно. О том, как помешала втянуть племянника в наркоторговлю.
Бобби даже не пыталась втиснуться на койку — спала прямо в кресле. Алекс из молчаливой солидарности поступал так же. Это означало, что они спали одновременно. Плохая практика для смены вахт, но самое то для долгих бесцельных разговоров.
Они поговорили о кольцах и о протомолекуле, о дошедших до Бобби слухах, что на Ганимеде во время наблюдения за кольцами открыли новые метаматериалы и что марсианские зонды пытаются воссоздать случившееся на Венере. Они и молчали легко, долгими часами: ели припасенные пайки и наблюдали за движением других кораблей. Каждый шел своей дорогой: вот пара старателей подходит к ничейному астероиду, вот эскадра сопровождает к Луне премьер–министра, вот транспортник гонит к Сатурну, чтобы набрать там льда для станции Церера, пополнить запасы кислорода и водорода для людей, превративших раскрученную скалу в крупнейший порт Пояса. Система слежения переводила опознавательные коды в светящиеся точки — сами корабли не были видны без увеличения. Даже скопление Венгрия с его высоким альбедо еле–еле распознавалось датчиками. Без подсказки корабельной системы Алекс не отличил бы этого сантиметра звездного неба от других.