Игры олигархов
Шрифт:
Взгляд был насмешлив и не ругал - поощрял. Настроение Ярославы от этого прыгнуло вверх.
Ирма высунула язык: бее. Отставила чашку и поднялась, всем видом показывая, что оскорблена.
– Убери это, пока она тебя не отравила, - ткнула пальчиком в девушку, проплывая к выходу.
– Я не пью "Леди Грей", - заверил мужчина, не шевельнувшись.
Цокот каблучков Ирмы стих. Ярослава покосившись на мужчину, не нашла недовольства и улыбнулась. Алекс же с тех пор как женщина ушла, улыбался, рассматривая девушку с довольством и любопытством, и взгляд его мог не нравиться лишь неодушевленному предмету.
– Что ты ей подсыпала?
– спросил спокойно, словно речь шла о чем-то невинном. Если он так считает, значит, не так ему эта Ирма важна, - подумала девушка, и призналась:
– Соль для ванн.
У Лешего бровь к челке ушла на секунду: надо же додуматься! И рассмеялся, расхохотался:
– Бог мой!
– качнулся к ней, потянул к себе и лег, заставляя
Ярославу лечь на себя. Взгляд оглядывал лицо девушки и будто любовался.
– С тобой страшно приглашать в дом гостей. Не взбредет ли тебе в следующий раз использовать зубную пасту или гель для душа?
– А нечего цепляться.
– Солидарен, - рассмеялся.
– Ирма удивительно надоедливая и ехидная особа.
– Твоя любовница.
– Бывшая.
– А ведет себя, как настоящая.
– Ревнуешь?
Алекс глаз с нее не спускал и увидел, как она растерялась.
Глупышка так и не поняла, что банально ревнует.
– Вот еще! У тебя Ирм этих да Жанн, считать замучаешься, а уж ревновать…
Взгляд мужчины стал холодным, а Ярослава прикусила язык, сообразив, что проговорилась. Хотела отодвинуться, но Алекс сильнее ее к себе прижал:
– Кто про нее вспомнил?
– Никто. Ляпнула первое попавшееся имя.
Леший не поверил. Завел ей руки за спину и зажал. Девушка испугалась:
– Ты что?
– Пытать буду.
Взгляд был серьезен, Ярослава поверила, дернулась:
– Не знаю я ничего!
– Проверим?
Одно движение и кофта от шеи затрещала по швам, спала с плеч, оголяя торс. Девушки рванула прочь и была прихвачена, зажата. Юбка полетела прочь вместе с трусиками, оголяя ягодицы. Остатки кофты спутали руки за спиной. Ярослава стояла на полу на коленях, лицом в диван и не видела что происходит, прижатая через талию навалившимся
Алексом. Она лишь чувствовала, как он гладит ей ягодицы и, боялась того, что он может удумать.
– Ты в садистов играла когда- нибудь?
– Я ничего не знаю!!
– взвилась Слава.
– Так и подумал.
Затрещала материя и темный волан юбки закрыл глаз девушки. Леший завязал оторванную ленту, вторую пристроил через рот, и зашептал на ухо:
– Я пойду, а ты полежи и подумай, освежи память воспоминаниями.
Его немного забавлял, немного вызывал досаду страх ее перед ним, те мысли, что проявлялись во взглядах. Девочка явно придумала себе на счет него, чего и желтая пресса выдумать не смогла - фантазии не хватило. Переубеждать словами? Глупо и бесперспективно.
Другой дорогой пойдет. Более увлекательной для обоих.
Скрипнуло, раздался шорох шагов, удаляющихся в сторону, стало тихо. Ярослава прислушалась, не надеясь, что ненормальный ушел, но ни звука, ни признака присутствия не определила и попыталась подняться. Оказалось, что со спеленатыми за спину руками это сделать трудно, получилось лишь сесть на колени.
Сердце из груди выскакивало, было страшно, что вернется Алекс, еще страшнее, что придет охрана. Оказаться голой, связанной, слепой и немой, хуже некуда. Беспомощность и беззащитность будили животный страх и обостряли другие чувства. Любой отдаленный шорох, дуновение ветерка, запах вызывали дрожь и мурашки. Надо было куда-то двигаться, но куда в таком виде? Появиться, что пригласить, остаться
– тоже самое. И тут послышался звук осторожных шагов. Ярослава замычала, попыталась освободить руки и оцепенела от касания чужой руки. Пальцы пробежали от шеи вниз к ягодицам, теплые ладони накрыли грудь и девушка, вздрогнула всем телом, неожиданно для себя почувствовав вместе с возмущением слабость и дрожь внутри. Ей было страшно, стыдно и одновременно приятно. Тепло на прохладной коже рождало тепло внизу живота и дурманное волнение, от которого хочется вскрикивать, но не кричать, бежать, но не убегать.
Она понятия не имела, кто посмел воспользоваться ее беспомощностью, но поняла, что ей все равно не уйти от чьих-то фантазий. К тому же мужчина был очень нежен и явно не мог быть
Лешим. Но так же не мог быть кем-то еще, кроме него.
Теплые ладони ласкали и грели ее кожу, гладили плечи и грудь, живот и ягодицы и Ярослава сама не заметила, как забылась, рвалась и гнулась от ласк, но не хотела их избегать.
Мужчина осмелел, заставил ее раздвинуть ноги. Ярослава застонала и была оставлена. Она не сразу поняла, что ее никто не трогает и, только тогда сообразила, ужаснулась тому, что разочарованна. Но тут до нее донесся аромат чего-то терпкого, горячего. Лона коснулась влажная и скользкая рука, погладила, внедряясь пальцем внутрь и заставляя изогнуться, застонать. И вновь оставила.
Внутри стало тепло, потом горячо.
Ярослава чувствовала чье-то присутствие за спиной и кляла его за бездействие. В голове начало стучать, как в барабан и до коликов захотелось утолить тот жар внутри, что начал перерастать в пожар.
Одно неожиданное касание к ней и девушка сама поддалась к руке.
Мужчина обхватил ее грудь и прижал спиной к своей обнаженной груди.
Ничего приятнее и прекраснее девушка не испытывала. Ушел страх и испарились запреты. Она млела от умелых ласк и мысленно молила о их бесконечности. Когда мужчина вошел в нее, она закричала протяжно и громко, томно и радостно. И поплыла, не представляя, что такое возможно. Она сама шла ему на встречу, постанывая от наслаждения.
Потеряла себя, потеряла понимание, где находится с кем, все это было не важно - ей было слишком хорошо, чтобы думать об этом, отравлять наслаждение чем-то огорчительным. Провалилась, пропала, вся ушла в те волны, что оглушая разум разливались по телу, корежа его в конвульсиях экстаза.
Девушка терлась спиной о грудь мужчины, подставляла его ладоням грудь и сама шла на сближение, помогая ему наполнять ее. Страстная, горячая, открытая, смелая.
Она открылась Алексу совсем с другой, опять с неожиданной стороны и, он словно впервые брал ее, не знал до этого момента. Он даже не хотел отпускать ее, когда все закончилось, и крепко обнимал, чувствуя, как эхо наслаждения еще бродит по ее телу, заставляя его вздрагивать.