Игры престолов. Хроники Империи
Шрифт:
– Так это правда? Решение дяди окончательно?
Луциан печально склонил голову.
– Боюсь, что так, моя госпожа. Медлить более нельзя. Завтра в полночь звёзды примут необходимое для ритуала положение и продлится это явление не дольше минуты. Лорд Юкава уже начал необходимые приготовления к церемонии, однако львиная их доля требует вашего присутствия.
– Могу я отказаться?
– Вам известен ответ.
– Но договор…
– Звездочёты ошиблись на пару месяцев, что с того? Уверен, господин Лайтонен прекрасно понимает ситуацию и не будет возражать против досрочного разрыва соглашения. Не так ли?
Сулла
– Я не хочу, – одними губами прошептала бедная девушка. – Не хочу уходить.
– Сожалею, миледи, – непреклонно сказал герцог. Его явно тяготила роль чёрного вестника, но надежда всего рода Юкавы, даже самого Эргона, обязывали его быть безжалостным до самого конца.
– Могу я поговорить с мужем наедине?
– Разумеется. – С видимым облегчением Луциан покинул комнату. В холле пришлось столкнуться с Феттом, от которого просто волнами расходилась неприязнь. Луциан всегда удивлялся тому, что говорили о представителях этого многочисленного Дома. На его скромный взгляд, Ваако отнюдь не страдал ограниченностью эмоций.
О чём говорили Император и Сулла, осталось загадкой, а когда Тимо вышел из комнаты, поманив за собой визитёра, на его лице по-прежнему лежала маска бесстрастности. Всю дорогу до кабинета Луциан мучился вопросами, хотя и понимал, что задать их будет верхом бестактности, однако, когда по приглашению хозяина опустился в кресло и взял бокал вина, всё-таки спросил:
– Значит, оставил её наедине с проблемой? Очень мужественный поступок.
Тимо развернулся к эргонцу, одним взглядом согнав с холёного лица вампира кривую усмешку. В синих глазах двумя огоньками отражалось багровое пламя, танцующее в камине.
– Я не имею права решать за Суллу и тебе это прекрасно известно, кровосос.
– А если бы была такая возможность?
– Результат очевиден, не так ли? Я помог бы ей забыть Эргон навсегда, словно дурной сон, кошмар, от которого хочется проснуться… если бы не убийцы Натана, которые не оставят попыток избавить своего повелителя от потенциальной угрозы. Они превратились бы в проклятие, преследовали, грозили, пугали и, в конце концов, отравили жизнь Суллы окончательно, так что она постепенно сошла бы с ума или самостоятельно не свела счёты с жизнью, устав от ожидания.
Луциан печально кивнул, прикрыв глаза.
– Мудрый выбор – вернуться на родину и принять власть киндред, но эта мнимая свобода, всего лишь призрак, фантом, ускользающий сквозь пальцы и в итоге Сулла променяет одну золотую клетку на другую, но в новой не будет тебя, Тимо. Это наполнит неизбывной скорбью её хрупкое сердце. Сильная, могущественная, блистательная Королева Ночи, такая одинокая и несчастная… Кто из самых высокородных отважится просить её руки? Кто из представителей древнейших Домов сможет сравниться с её первым супругом?
Тимо молча смотрел в огонь. Герцог де Виже Лебрун тоскливо вздохнул.
– Сулла никогда не была моей или чьей-то ещё, понимаешь, Луц? Каким бы не был её выбор, я могу лишь смириться с этим.
–
– Здесь совсем другой случай, мой друг... Полагаю, я вправе звать тебя другом теперь, когда нас не разделяют ступени трона?
– Значит, даже ты не смог найти лазейку в договоре, составленном Лордом Юкавой? Сказать по правде, я надеялся, что тебе удастся уберечь тёмный цветок моего Дома от печальной участи…
– Бороться сейчас – означает идти против Суллы. Представь, каково это. Думаю, она примет верное решение и будет счастлива. Точнее... Я хочу так думать.
– Но это не так... Не так! – Луциан замолчал, понимая, каким жалким выглядит в этот момент. Словно ребёнок, пытаясь отрицать очевидное, не принимая то, что уже произошло, он продолжает упрямо спрашивать у взрослых: может, ещё не поздно всё исправить?
И он понял, наконец, что своими вопросами, гневными упрёками и тщетными словами лишь делает собеседнику ещё больнее, а Император сидит, глядя на него своим мудрым взглядом, до ужаса, до недоумения становясь похожим на старшего брата Айрона, и прощает эти детские выходки. Его спокойствие, глубокое и ровное, должно быть, давалось огромным трудом и под гладкой поверхностью зеркала могли таиться нешуточные страсти, однако всё, что мог позволить себе Император Галактики, – мягкую улыбку.
– Ах, теперь я понимаю, зачем ты пришёл. Уж конечно не ради того, чтобы поддержать меня в трудную минуту. Тебе нужен совет, верно?
Луциан устало отвернулся, уставившись на сцепленные в замок пальцы, которые слегка подрагивали от волнения. Золотой свет мешался с багровыми, зловещими отсветами, и эти краски ложились на его бледное, грустное лицо с безупречными, тонкими чертами. Он медленно снял очки и принялся механически протирать стёкла.
– Как это ни забавно, но мы в похожей ситуации, Лорд Лордов.
– Имеешь в виду ваши отношения с Иллой?
– Давно знаешь?
– Брось, после случая с Фабио, об этом знаю не только я, но и вся Столица!
Луциан мучительно покраснел, покрывшись неровными пятнами. Совсем не так планировал он разговор с отцом своей возлюбленной. Миг смущения прошёл и, вскинув голову, вампир прямо встретил взгляд Императора.
– Да, я люблю твою дочь. Она – самое чистое, светлое и нежное создание из тех, что мне доводилось встречать, поэтому, ради неё и только, я готов терпеть твоё существование. Но я не могу сделать её счастливой. Моя родина, долг и положение в обществе мешают нам быть вместе. Илла никогда этого не скажет, она слишком добра, но мне не нужно слов, чтобы понять, как это ранит и мучает её! Поэтому я так горячо надеялся, что вы с Суллой сможете преодолеть ту пропасть, но, видимо, не к чести мужчины пользоваться шпаргалками.
– Как это верно, Луциан. Могу дать лишь один совет, если желаешь. Когда поймёшь, что не сможешь жить без неё, долг и обязанности покажутся такими ничтожными перед тем, что действительно важно! Тогда не стоит колебаться.
– Что же вы с Суллой?
Тимо наклонился и помешал поленья в камине стальной спицей.
– Я старше тебя, Луциан, когда-то я был таким же эгоистом, как ты, поэтому легко могу понять твои мучения. Но мне хватит сил признать поражение и не пытаться удерживать женщину против её воли. А Сулла не выберет меня, я знаю это.