Игры с огнем. Книга 2
Шрифт:
Все пираты гребут злато лопатой,
Только тянет то в немирский огонь.
У пиратов не жизнь, а соната,
Подвывает нам ветер в парусах.
У пиратов ни шлемов, ни латов,
Сам дух моря хранит, видно, нас.
Мама, передай привет сеструне, – вновь беспредельная "человечность" песни в драконьих устах меня насмешила.
– Плачет обо мне петля на рее.
Только жизнь заткнуть себе за пояс
Вольного пирата не сумеет!
Гнить в порту в заводи постылой
Променял я на златые гроши.
Ты прости, я был ужасным сыном…
Стал зато пиратом я хорошим!
Майрэ устало отхлебнул из своей кружки. В глазах его были безнадега и тлен.
– У пирата не жизнь, а забава, – охотно и с душой подтягивал народ за солистом.
– Море целует открытую ладонь.
Все пираты гребут злато лопатой,
Только тянет то в немирский огонь.
У пиратов не жизнь, а соната,
Подвывает нам ветер в парусах.
У пиратов ни шлемов, ни латов,
Сам дух моря хранит, видно, нас!
Народ радостно хлопал и подвывал, требовали продолжения концерта. Личи обезоруживающе ухмыльнулся, причем вновь с какой-то чертовщинкой в глазах.
– А сейчас, во имя всеобщего просвещения, прозвучит песня историч-ч-ская! Революционная! – крикнул он, заиграв первые аккорды вступления.
Майрэ, что уже поднял кружку для очередного глотка, поперхнулся и закашлялся. И пока Личи, откровенно веселясь, наигрывал веселый и даже несколько воинственный проигрыш, попытался в несколько глотков допить. Не сумев, решительно отставил кружку, бросил на стол деньги и, подхватив фуражку и куртку, даже не пытаясь надеть, поспешно выскочил из ресторана.
Что ж, без иронии, трудно Вас судить, капитан Рэг. Не можешь справиться с беззаконием, просто уйди. Иногда иного реально не сделаешь…
Личи, даже не оборачиваясь, просто зная, что произошло, бессовестно хохотал. И уже раскрыл рот, чтобы петь, как к нему, расталкивая гостей, подлетел Гефар, воплями заглушая слова песни. Видно, тот был смелее Майрэ. Или же у него большее было на кону…
Отчаянные и торопливые реплики на повышенных тонах на прибрежном говорке я не до конца поняла, разобрала только что-то вроде "прекрати это немедленно", "…сейчас пошлю за Борисом" и "мало тебе было прошлого раза?!".
Хозяин попытался отобрать у нарушителя общественного спокойствия гитару, но тот ловко увернулся, смеясь. Судя по реакции Личи "прошлого раза" ему было не то что мало – тот и вовсе оставил у него исключительно положительные впечатления. Однако пытаться петь дракончик перестал и даже что-то примирительно проговорил Гефару. Тот пофыркал, а потом, развернувшись и направившись обратно к стойке, бросил:
– Пой лучше хоть "Трактирщика"!
Я рассмеялась.
– Вы первый трактирщик на моей памяти, который заказывает "Трактирщика Джо".
Гефар взглянул на меня. В глазах его была такая же безнадега, как и у Майрэ. Слова были излишни.
Он оглянулся на дракона, нахмурился.
– Личи, ну правда, классная песня, веселая, добрая…
Я прыснула. Личи же бессловесно перебрал струны, изображая разочарование.
– Все? Ты разучился нормально говорить?
Тот прищурился, сжал губы и ответил гитарным перебором. Сыгранная эмоция была похожа на недовольство.
– Ну сыграй “Дуняшу”!
Личи очень показательно закатил глаза и сыграл что-то разочарованное.
– Ясно. Ну, тогда праздничную.
Что-то лаконично-несогласное.
– Тогда “городскую”.
Отрицание на двух нотах.
– Тогда “Пирата” на бис?
Дракон капризно сжал губы и на двух струнах сыграл нежелание.
– А про небо что-нибудь знаешь? – поинтересовалась я.
Вот тут Личи белозубо ухмыльнулся и мудрено перебрал струны, что очевидно означало: "Знаю ли?! Еще как!"
– Да твою мать, девк! – с досадой прошипел Гефар. Очевидно, я попала.
– Брось, Гефар, – проговорил дракон примирительно, поглаживая струны. – Она же легонькая и милая. Не скорбная.
– Ну да, с легонького ты обычно и начинаешь. А потом как пойдут заупокойные…
Личи посмеялся, начав наигрывать лиричный мотив на гитаре. И негромко запел:
– Придумали как-то насмешники боги,
Чтоб в небо не рвались, внушили, играя,
Что людям роднее земные дороги,
Что дети небес по земле не гуляют… – здесь был молчаливый проигрыш, а после исполнитель продолжил бодрее.
– Но кто-то однажды, подлог тот раскроет
В небе увидит свой путь настоящий.
И крылья расправятся сами собою,
Вдруг вспомнив свободу и воздух пьянящий.
Коль небо роднее земли и опоры
А сердце не верит пустым оправданиям, – его голос звонко зазвучал под сводами зала. Слова невероятно отзывались в душе.
– Не сдержат того никакие оковы,
Кто вместо комфорта путь выбрал желанный, – кажется, теперь это моя любимая песня.