Их любимая злодейка
Шрифт:
Я кинула вазу в стену.
Раздался изумлённо-испуганный вдох. Владыка проводил летящий снаряд шокированным взглядом и вздрогнул, когда тот разбился на множество мелких осколков.
— Извини, — пригладила я волосы. — Что-то я психанула. Предсвадебный мандраж, наверное.
У Владыки дёрнулся глаз. Челюсть медленно отвисла. Кхалэ за его спиной покрутила пальцем у виска. А как ещё я должна была отвлечь Теона от брачной клятвы? Не так много времени оставалось на раздумья.
Остолбеневший Владыка уставился на расколотую вазу. Даже дар речи потерял. Стоял, растерянно разводя руками. Открывал и закрывал рот, будто хотел что-то сказать, да не находил достаточно крепких выражений.
Может, он сам передумает на мне жениться?
Издав нечленораздельный звук, Теон потерянно двинулся к павшей в неравном бою реликвии, я же начала тихо пятиться к выходу. Спустя несколько шагов талию обхватили руки Кхалэ, и нас обеих закрутило в вихре телепортации.
Глава 41
В замке ждали мужья. Бледный от волнения Сивер бросился меня обнимать, стоило порталу телепортации захлопнуться за спиной.
— Ты в порядке? Он ничего с тобой не сделал?
Супруг прижал меня к груди и жадно обнюхал. Я не успела принять ванну, и, естественно, запах Теона — крепкий дух сумеречного кота, нашего соития — впитался в кожу и не мог не шибануть в ноздри. Руки на моих плечах стиснулись сильнее. Сивер догадался, чем я занималась в лесу, но в этот раз сумел обуздать ревность: слишком перенервничал.
— Кошак теперь тоже твой муж?
Конечно, он не мог не спросить. Краем глаза я заметила, что от этого вопроса эльф вскинул голову и напрягся.
— Нет.
Объятия Сивера стали чуть менее судорожными. Прикрыв веки, дракон медленно выдохнул.
«Видела бы ты, как он с ума сходил, пока тебя не было», — раздался в голове голос ведьмы, и перед глазами замелькали отправленные картинки.
В Сумеречном лесу я пробыла неполную ночь, за это время на Хароне успело пролететь три дня. И все три дня Сивер не находил себе места — носился по коридорам замка, пугая слуг выражением чистой ярости на лице. После того, как ведьма трижды отказалась перенести его на Майлок, разгневанный дракон разгромил свою спальню. И ещё несколько комнат, прежде чем был отправлен в долгое путешествие по временному колодцу.
Пока Сивер баюкал мою голову на своём плече, я наблюдала за эльфом. Вечер стоял возле окна и бросал в нашу сторону короткие тоскливые взгляды — явно ощущал себя третьим лишним. Третьим лишним, который отчаянно жаждал присоединиться к нашей обнимающейся компании. Но, похоже, по-прежнему сомневался, имеет ли право. Всё ещё чувствовал себя неуверенно.
Я протянула руку, и эльф нерешительно приблизился. Переплёл наши пальцы. Сивер зыркнул на него со злостью, но градус этой самой злости был ниже, чем несколько дней назад. То ли случилось чудо и за время моего отсутствия дракон успел смириться с соперником, то ли и правда так переволновался, что на настоящий гнев не осталось сил.
Эльф погладил протянутую ладонь. Сивер накрыл мою голову своей, сильнее прижав к плечу.
— Кхе-кхе, — прокашлялась ведьма. — Теон стучит в телепортационные врата — просит аудиенции. Быстро он опомнился. Что будем делать?
* * *
Я решила, что в стенах Харона беспокоиться не о чем, да и трусливо прятаться от проблем не к лицу могущественной Мхил Дракар, пусть она пока и не способна за себя постоять.
Сивер, впрочем, был со мной не согласен.
— Пусть валит, кот драный, — сказал он. — Если позволишь, я лично укажу ему направление.
Эльф нахмурился, приготовившись защищать меня от опасности.
Ведьма вскинула брови, дав понять: пора самой учиться справляться с трудностями. И была в этом абсолютно права.
Владыка сумеречных котов, оскорблённый в лучших чувствах, наверняка, желал обсудить ситуацию наедине, да и я не любила выяснять отношения при свидетелях, поэтому портал было решено открыть в зале совещаний.
Из пространственно-временной дыры Теон шагнул на чёрную паркетную доску и огляделся. К счастью, в этот раз он был одет и ничем не выдавал своих нудистских пристрастий. Серая туника под расстёгнутой жилеткой была подпоясана кушаком, брюки — заправлены в высокие изящные сапоги. В руках Владыка держал ту самую вазу, судя по идеальному виду, восстановленную магически. Никаких трещин, сколов, стыков склейки на ней не наблюдалось.
— Чем обязана?
Наверное, я выбрала не лучшие слова, чтобы начать разговор, но извиняться казалось ещё глупее.
Теон вздохнул.
— Миалэ, клятва — формальность, дань традициям. Дурман-огни нас обручили. По законам Сумеречного леса ты моя законная супруга.
Вот так поворот!
Теон опустил вазу на стол.
— Возьми. Это свадебный подарок. Можешь и дальше снимать стресс, швыряясь вещами в стены. Можешь даже — и по живым мишеням. Кстати, разводиться у котов не принято.
Я решительно вздёрнула подбородок.
— Жена или нет, я останусь в Хароне.
Если он думает, что теперь ему всё позволено...
Теон хрустнул пальцами.
— Я ведь знаю твою тайну, Миалэ, — сказал он как бы между прочим. — Нельзя контролировать мысли каждую секунду. И ментальные блоки, поставленные твоей советницей, не помогут. Магия спит, и, когда пробудится, не известно.
Меня будто столкнули с моста в ледяную воду. Сначала перехватило дыхание, а потом стало парализующе холодно.
Боги, я не могла пошевелиться, не находила слов.
Он знает! Он всё знает! И будет меня шантажировать. Что если поставит ультиматум: либо заточение в лесу, либо война? Что если уже завтра вернётся сюда с армией? Неужели ради мира, ради безопасности Харона придётся согласиться на его условия? Оставить дом, мужей, поселиться в глуши, отдать Теону бразды правления?
В этой своей жизни я никогда не была властной, не ощущала себя лидером, но, видимо, голову подняли дремавшие драконьи инстинкты, та часть личности, которая принадлежала прошлой Мхил Дракар, — диктатору, захватчику двадцати миров.
Будь я проклята, если позволю себя подавить! Роль домашней кошечки в тени царственного супруга меня не устраивала, и я — откуда только взялась решимость? — готова была до смерти драться за место под солнцем.
— Я не собираюсь идти на Харон войной, — усмехнулся Владыка. — И давить на тебя тоже не собираюсь. Хочешь жить раздельно — пожалуйста. Хочешь иметь несколько мужей — я не ревнив. Эти, — он кивнул в сторону дверей, за которыми, уверена, собралась маленькая армия защитников, готовых броситься мне на помощь, — мне не соперники. Настанет день, и ты захочешь то, что я один смогу дать. И тогда ты придёшь ко мне. И останешься. Добровольно. Пусть и не навсегда.