Их любимая злодейка

Жнец Анна

В этот момент Сивер любил весь мир, даже эльфа, своего извечного соперника. Ведь тот подставил своё плечо, не дал упасть и сейчас позволял не думать о том, как держаться на ногах, — ни о чём не думать.

Нежность Миалэ наполняла душу гармонией, очищала от скопившейся черноты, заменяла тьму светом. И в груди, на которой годами лежал неподъёмный камень, становилось легко-легко.

На какой-то миг Сивер ощутил, что они втроём — единое гармоничное целое и что судьба связала их вместе не просто так. Что в этом есть смысл, которого они не видят, не понимают.

Что эльф — эта благородная стеснительная ромашка — способен стать тем, кто приведёт качающиеся весы в равновесие. И что, возможно, не так уж много усилий требуется, чтобы принять его в свою семью.

Глава 48

Давно я не чувствовала себя такой безмятежной и довольной жизнью. Впервые мы обедали за столом вместе — я и двое моих мужей — и не в угрюмом молчании, а поддерживая вялую, но мирную беседу.

— Благоух, будь любезен, передай соль. А нет, я передумал, лучше сахар.

— Не называй меня так.

— Как так? Благоух?

— Да. Не называй меня так.

— Хорошо, не буду. Благоух.

Сивер продолжал задевать эльфа, но делал это беззлобно, по инерции, потакая своей вредной натуре. Вечер стискивал зубы и терпел, явно считая ниже своего достоинства опускаться до перепалки. А я… я была счастлива. Ровно до того момента, как в столовую влетела Кхалэ. Никогда не видела её настолько взволнованной.

Даже перед встречей с сумеречным владыкой ведьма сохраняла спокойствие, не позволяла эмоциям вырваться наружу. Сейчас же они, эмоции, устроили на её лице атомную войну.

Длинные волосы растрепались от бега. Глаза лихорадочно блестели. Кровь отхлынула от лица, и Кхалэ казалась восставшей покойницей. Для всех, кто её знал, ведьма была оплотом невозмутимости. Неудивительно, что её вид напугал меня не на шутку. Какая катастрофа должна была случиться, чтобы вывести сильнейшую колдунью из равновесия?

— Ведьмы Цетрина, — запыхавшись, сказала Кхалэ. — Ведьмы Цетрина здесь.

Что?

Сивер выругался. Даже не подозревала, что он способен генерировать такие цветистые трёхэтажные конструкции. То, как побледнел уже он, напугало меня ещё больше.

— Чего они хотят?

День перестал быть томным, от сладкого умиротворения не осталось следа. В груди спиралью закручивалось волнение. Если я правильно помнила, ведьмы Цетрина были самыми могущественными врагами Мхил Дракар. Самыми серьёзными.

Кхалэ нервно потёрла лицо. И каким красноречивым был этот жест! Напугана. Напугана, как и я. До смерти.

Если даже Кхалэ боится, дело дрянь.

— Поговорить они хотят.

— А они умеют читать мысли, как Теон?

Кхалэ истерично хихикнула.

— Верховная ведьма Цетрина вскроет твою голову, как делийский орех. Щёлк — и все твои мысли у ней на ладони.

— А если поставить блок?

— Блок? Неужели не понимаешь? Если ведьмы пришли в Харон, то им известно о твоём беспомощном состоянии. Они уже обо всём знают.

Обо всём знают…

От ужаса меня затошнило. Кхалэ нервно прошлась по комнате.

— И что теперь делать?

— Не знаю, — развела руками ведьма. — Не знаю.

Мне

вспомнился аттракцион из прежней, земной жизни, когда пол под ногами внезапно исчезал и ты падал в бочку с водой. Сейчас я ощутила себя так же, только воды не было — лишь бесконечная тёмная бездна, куда я рухнула, не в силах ни за что ухватиться. Я даже не задумывалась о том, насколько полагалась на ведьму, на её опыт, знания, магические способности, и теперь, когда Кхалэ не могла мне помочь, чувствовала себя растерянной. Почти шокированной. Она и не знает, что делать? Как такое возможно?

Я не верила. Но и Сивер, и Кхалэ смотрели на закрытую дверь с такой паникой, что надежда переложить проблемы на чужие, более крепкие плечи растаяла, словно дым.

— Они в тронном зале, — сказала ведьма. — Ждут. Явились без предупреждения. Хотели застать врасплох. Что ж, Миалэ, мне нечего тебе посоветовать. В этот раз — нечего. Пойдём, узнаем, что нужно этим гиенам.

* * *

Меня всегда поражало умение Кхалэ брать эмоции под контроль: в тронный зал она вошла с высокомерно задранным подбородком, уверенная и хладнокровная. Ничто в её облике не выдавало недавнюю панику.

Я же… Я же была горда тем, что добралась до трона, ни разу не споткнувшись. Колени подгибались, тело казалось деревянным. Я чувствовала себя марионеткой на шарнирах, чьи нити обрезаны и которая вынуждена передвигаться самостоятельно, без привычной помощи кукловода.

Хвала богам, я наконец-то опустилась на твёрдое каменное сидение и теперь могла не переживать о том, что запутаюсь в собственных ногах, опозорюсь под пристальными, оценивающими взглядами.

Сивер и Вечер остались за тайной боковой дверью, Кхалэ по обыкновению устроилась за моим правым плечом.

Собравшись с духом, я подняла взгляд на делегацию из Цетрина.

— Мхил Дракар, — на удивление уважительно произнесла высокая женщина, стоявшая впереди остальных.

Первое, что бросилось в глаза, — большущий тигровый питон на её плечах. Второе — белое, лишённое красок лицо. Верховная ведьма Цетрина была альбиноской, если употреблять земные определения. Длинные пепельные волосы, светло-серая, почти прозрачная радужка глаз, блеклые губы и незаметные ресницы и брови. Единственным цветным пятном в её облике была змея. Подняв голову, питон зашипел — видимо, хотел показать, что он не чучело и готов защищать хозяйку.

Незнакомка слегка наклонила голову в знак приветствия, а затем обратилась к Кхалэ, куда менее учтиво:

— День добрый, Ведьма без фамильяра. Или теперь нам следует называть тебя иначе — предательница?

Удивлённая, я обернулась, чтобы посмотреть на Кхалэ.

Предательница? Почему Верховная так её назвала?

— Можешь обращаться ко мне, как угодно, — ни одна мышца не дрогнула на лице советницы.

Верховная кивнула — приняла её слова к сведению.

За спиной альбиноски жуткими молчаливыми статуями застыли четыре спутницы. Каждую сопровождало животное-фамильяр — змеи и другие рептилии.