Иисус, или Смертельная тайна тамплиеров

Амбелен Робер

Следовательно, в 28–29 годах Иисус и Иоанн проводили кампанию по политической агитации, а не занимались банальной мистическо-моральной проповедью. И доказательство этого мы находим у Иосифа Флавия, который о Крестителе пишет следующее:

«Так как многие стекались к проповеднику, учение которого возвышало их души.Ирод [Антипа] стал опасаться, как бы его огромное влияние на массу (вполне подчинившуюсяему) не повело к каким-либо осложнениям»( Иосиф Флавий.Иудейские древности. XVIII, 5, 18. Т. 2. С. 318).

К этой краткой биографии добавим две важные даты жизни Крестителя. В цитадель Махеронта он был заключен якобы 28 мая 31

года нашей эры. А 29 марта следующего года, то есть 32-го, его, как утверждается, казнили.

Отметим также мимоходом, что пожар Рима в 64 году вспыхнул в момент, когда в Иудее разразилось восстание, которому предстояло завершиться разрушением Иерусалима, и что начался этот пожар с цирковых конюшен через 33 года после смерти Крестителя [73] . Бывают очень показательные совпадения. Мы к нему вернемся в одной из ближайших работ.

73

Число тридцать три у иудеев соответствовало полному очищению (Левит, 12:4).

Но что все-таки представлял собой Махеронт?

Махеронт был крепостью в Трансиордании, на самой оконечности Переи, на границе с Набатейским царством и поднимался на 750 метров над свинцовой гладью Мертвого моря.

Согласно Ренану, Ирод Антипа возвел крепость, внутри которой находились дворец, оборудованный с величайшей роскошью, и тюрьма, поскольку в те страшные времена дворцов без тюрем не бывало. Именно там, по мнению того же Ренана, произошла сцена танца, а после — сцена отрубания головы.

Ренан ошибается. В отношении деталей и подробностей этого сюжета евангельские тексты особенно явно чего-то недоговаривают. Ведь если предположить, что праздник и танец, послуживший предлогом для казни, имели место в обычном дворце Ирода Антипы в Тивериаде, рассказ становится не слишком правдоподобным. Между Тивериадой, стоящей на чарующих берегах Генисаретского озера, или Галилейского моря, и Махеронтом, расположенным на восточном берегу Мертвого моря, минимум сто сорок километров по прямой.Получается, что палач Ирода покрыл не менее трехсот километров, считая прямой и обратный путь, ночью за несколько часов. В ту эпоху такое было совершенно невозможно.

С другой стороны, Иосиф Флавий, рассказывая о постройке крепости Махеронт, первоначально называвшейся Иродион, ничего не говорит о внутреннем дворце, и мы скоро поймем почему.

Напротив, он описывает нам дворец, также называвшийся Иродионом, который Ирод Антипа возвел близ Иерусалима и оборудовал с большой роскошью. Значит, надо полагать, именно там происходила сцена танца во время ночного праздника и были приняты последующие решения. Но не о казни Крестителя.

Еще одно противоречие. В обоих Евангелиях, где повествуется об усекновении главы Крестителя, у Матфея (14:11) и Марка (6:28), танцовщица, которая очаровала Ирода Антипу, — это Саломея, дочь Иродиады. Эти тексты в IV веке стали известны всему христианскому миру. Но ведь в то же время, а также в V веке танцовщицей считали саму Иродиаду. Прежде всего Иоанн Златоуст, который сравнивал императрицу Евдоксию с последней и сравнивал себя с Иоанном Крестителем, потому что она добилась его высылки из Византия [74] . Афанасий Александрийский также знал в качестве танцовщицы только Иродиаду.

74

Пожару Рима при Нероне, который был делом рук христианских фанатиков, как мы покажем в свое время, соответствовал пожар в Византии в ночь, когда Иоанн Златоуст должен был покинуть городпо приказу императора Аркадия, супруга Евдоксии. Сгорели базилика Святой Софии, Сенат, великолепная библиотека и т. д. Императрица Евдоксия умерла в следующем году (404) родами.

И это создает новую проблему. Ирод

Антипа, арестовывая и заточая Крестителя вдалеке,хотел из политической осмотрительности заставить его замолчать и пресечь все его контакты с народом. Махеронт, расположенный на границе Набатейской пустыни, и послужил для этого. Однако Ирод не приговаривал Иоанна к смерти, потому что боялся его. Креститель в его глазах был пророком, ходили слухи, что это вернувшийся Илия, к тому же он был назиром,то есть посвященным Господу, и, значит, поднимать на него руку было нельзя. А за этим страхом, может быть, крылось неосознанное восхищение, смешиваемое с угрызениями не очень чистой совести.

Поэтому, когда якобы было произнесено неосторожное обещание, несомненно, в праздничном опьянении, и когда Ирод Антипа должен был его исполнить, возможно, сама удаленность назначенной жертвы позволяла ему надеяться избежать последствий своих неосторожных слов.

Резюмируем. Саломея (или Иродиада, ее мать) восхитительно танцевала перед Иродом и его двором. Ирод в награду пообещал отдать ей все, что она попросит, хоть половину своего царства. Тогда Саломея (или Иродиада) попросила голову Крестителя.

Была ли она с ним знакома? Маловероятно, что она когда-либо его видела. Женщины ее ранга редко выходили из дворца, а если и покидали его, то лишь в закрытых носилках, под охраной вооруженных евнухов и рабов, и дорогу перед ними расчищали заранее. И это было на руку Ироду Антипе.

Он позвал одного из своих офицеров, тихо отдал ему приказ, и тот исчез. Через несколько минут праздник прервался вновь, офицер вернулся; за ним палач нес на широком блюде голову Крестителя. То есть бескровную голову человека с длинными волосами и бородой, с исхудалым лицом. Так, по крайней мере, рассказывают Матфей и Марк, у которого, впрочем, этот рассказ — очевидная вставка [75] .

75

Кстати, надо отметить, что этот вставной рассказ у обоих евангелистов различается по общему тону. У Марка (6:20) Ирод испытывает к Иоанну определенную симпатию, бережет его и даже советуется с ним. У Матфея (14:1-12) об этом нет и речи. Креститель связан в своей темнице, и чисто духовных отношений с Иродом Антипой у него нет. Если читатель захочет проверить, не вставка ли это, ему достаточно закончить рассказ Марка после стиха 6:13 и вернуться к нему со стиха 6:30, и он легко убедится, что перерыва в повествовании нет и все удаленное было вставкой

Может быть, это была голова аскета, который из-за обетов своего назирата никогда не стриг волос и бороды и чья худоба была следствием поста и самого аскетизма.

А может, это была голова и самого обыкновенного человека, который долгие годы прожил в темной камере и не мог из-за этого стричь себе ни волос, ни бороды с тех пор, как его посадили в тюрьму, а исхудал просто из-за недостатка питания, характерного для всех заключенных в те страшные времена.

Но была ли это голова Крестителя, сидевшего в тюрьме в ста сорока километрах оттуда, на границах Трансиорданской пустыни? Приказ был выполнен слишком быстро, чтобы это было так, и Тивериада слишком далека от Махеронта.

Но, в конце концов, скажут нам, почему праздник не мог происходить в Махеронте? А потому, что Махеронт, о постройке которого рассказывает Иосиф Флавий, — цитадель, затерянная в пустынях, без воды, и ни о каком пышном дворце в Махеронте не говорится. А также потому, что Ирод Антипа был бы слишком глуп, если бы остановился надолго на самой границе с землями своего врага Ареты, отца супруги, которую он бросил ради Иродиады, в крепости, где арабы легко могли осадить его и взять в плен. И от Иосифа Флавия мы тоже узнаем, что он никогда не ездил в это место. Кроме того, мог ли он подвергнуть женщину, которую так страстно любил, мести со стороны дочери Ареты, равно как и судьбе, которая бы впоследствии ожидала подобную пленницу? Все это немыслимо.