Иллюзия бессмертия
Шрифт:
— Бей, — неумолимо произнес он.
Рука после его удара до сих пор болела, и Вайолет нестерпимо хотелось потереть ноющее запястье ладошкой. Только позволить себе такой малости она не могла. Это все равно, что признаться одарину в том, что она немощная, слабая и ни на что не годится. Перехватив нож поудобнее, Вайолет ринулась в атаку снова.
На этот раз защитный удар Айта оказался еще болезненней. Такое чувство, что он намеренно бил безжалостно и сильно, пытаясь напугать, причинить боль. Нож опять отлетел в сторону, а Вайолет оказалась прижатой спиной к груди
— Плохо, Фиалка, — волосы на макушке девушки зашевелило теплое дыхание Айта. — Ты опять проиграла.
Раздраженно стряхнув с себя руки мужчины, она резко от него оттолкнулась, испытывая желание развернуться и врезать ему кулаком в нос. Но вместо этого лишь подняла злополучный нож и снова приняла стойку.
Сколько раз у ее уха звучало тихое и хриплое: "Ты проиграла, Фиалка", Вайолет перестала считать. Рука нестерпимо болела. Да какое там болела. Девушка ощущала ее, как один большой, невыносимо ноющий синяк. Казалось, что кость до локтя правой руки — сплошной очаг боли. Чтобы не заплакать, Вайолет посильнее закусывала нижнюю губу и бросалась на дрожащих от перенапряжения ногах на Айта, проигрывая ему раз за разом.
— Ты долго будешь воевать с воздухом? — отбросив ее от себя после очередного поражения, холодно поинтересовался мужчина.
— Не понимаю, — тяжело дыша, Вайолет замерла, втайне радуясь такой передышке.
— Ты пытаешься порезать кого угодно, но только не меня.
Вайолет подняла нож и отвела взгляд. По правде говоря, резать Айта она и не собиралась. Целилась то в район плеча, то запястья, не надеясь нанести какую-либо травму.
— Метить ножом надо всегда в жизненно важные органы, — нравоучительно продолжил Айт.
— Жизненно важные? — бездумно переспросила Вайолет, совсем не ожидая, что ее руку с ножом крепко сожмут ладони одарина и направят острый клинок прямо в широкую мужскую грудь под распахнутой курткой.
Айт высоко приподнял бровь, руки его внезапно резко надавили на руки Вайолет, и… зажатый в них нож вошел в тело одарина по самую рукоять.
Пожалуй, хуже себя Вайолет чувствовала только в ту ночь, когда Доммэ привел ее в Велесов круг.
Из горла ее вырвался крик ужаса, и девушка стала мелко трястись, стоило почувствовать на пальцах вязкую горячую кровь. Не веря, что все происходит в действительности, широко распахнутыми глазами она смотрела в лицо Айта. Мрачное и равнодушное, оно не отражало никаких чувств. Оттолкнув от себя Вайолет, мужчина выдернул из своего сердца нож, и к полному шоку девушки, рана на груди одарина мгновенно затянулась, осталась только дыра в одежде и бурое пятно крови на ней.
— Бить, Фиалка, желательно прямо в сердце, — в образовавшейся тишине голос Айта звучал резко и зло. — Потому что в отличие от меня, дриммы не бессмертны.
На него сейчас смотрели все: и Урсула, и потрясенно затихшие оборотни, и судорожно хватающая губами воздух Вайолет.
Протянув девушке нож, одарин спокойно спросил:
— Продолжим?
Язык словно задеревенел, и вместо ответа Вайолет лишь отрицательно мотнула головой.
— Как скажешь, — криво усмехнулся Айт, развернулся и быстро пошагал куда-то в лесную чащу.
Вайолет захотелось бессильно осесть наземь, потому что ноги совершенно не держали. Никто не пострадал. Никто не умер. Живой и невредимый одарин исчез где-то за стеной из стволов деревьев, но ощущение того, что она мгновение назад собственноручно воткнула нож в сердце человека, осталось. И это было так страшно, что хотелось влезть в собственную голову и стереть жуткий эпизод из своей памяти.
— Ты как? — теплые руки братьев опустились на плечи Вайолет, нежностью прикосновения снимая с них каменную тяжесть.
— Все хорошо, — не желая их расстраивать, изобразила подобие улыбки Вайолет. — Устала немного.
— Мы сейчас сбегаем, поищем для тебя ягод, — преданно заглянул ей в лицо Кин. — Зеленику. Твою любимую. Хочешь?
Ласково погладив его по щеке, Вайолет кивнула. Пусть лучше братья уйдут и дадут ей время прийти в себя, чем видят, что с ней творится после урока Айта. Жаль, нельзя спрятаться с головой в норку, как землеройке, и отгородиться от всех хотя бы на пару минут.
Доковыляв до Урсулы, Вайолет опустилась рядом с ней на траву, оцепенело глядя на вьющееся над сгорающим хворостом пламя.
— В настоящем бою часто приходится применять и магию, и клинок, — задумчиво произнесла Урсула и подбросила в огонь новых веток. — Иногда нож успевает поразить быстрее, чем заклинание.
— Я понимаю, почему ты не учила меня этому раньше, — вздохнула Вайолет. — Если бы ты показала мне что-то подобное, я бы больше к тебе никогда не пришла.
Урсула грустно улыбнулась и ласково провела рукой по взмокшим волосам девушки:
— Поешь, детка. Тебе нужно восстановить силы.
Сосна, дуб, снова сосна, и опять дуб… Айт, как загнанный в западню волк, метался от одного дерева к другому, протоптав сапогами уже целую тропинку.
Дурочка. Наивная, безмозглая дурочка. Других слов для юной Хранительницы Айт не находил. Закрывая глаза, он видел перед собой ее укоризненный взгляд, и сердце начинало пропускать удары.
Она убивала его этим взглядом. Лезла им под его толстую шкуру, выволакивала оттуда что-то давно спрятанное и забытое, нарушала его покой. Почему она его не боится? Должна бояться, потому что он тварь, зверь, бездушное чудовище. Должна бежать прочь. Ведь если ему прикажут, он избавится от нее. Не задумываясь.
А она смотрела так, словно ждала, что он сейчас обнимет ее и скажет: "Прости". Да в пасть к хиозу. С какого перепуга он должен у нее просить прощения? Не за что.
Остановившись, Айт растер ладонью лицо и шумно выдохнул. Есть за что.
Он не щадил ее — бил по рукам намеренно сильно. Хотел сделать больно, чтобы увидеть в глазах цвета лесных фиалок страх и отвращение, а увидел только свое мерзкое отражение.
Зачем он хотел показать ей свой уродливый внутренний мир во всей красе? От мысли, что нежная кожа рук Фиалки до вечера покроется страшными синяками, Айту стало еще хуже.