Иллюзия греха

Маринина Александра

Внешность мужчины они представляли себе весьма приблизительно, поэтому не пропускали мимо глаз никого, даже отдаленно напоминающего полученное описание. С невинными лицами и беззаботными улыбками вошли они в корпус детского отделения и поднялись на этаж, где находилась палата Наташи. Они помнили объяснения капитана Доценко о том, что Наташа представляет для преступника первоочередную опасность. Наташи в палате не оказалось, сестричка на посту сказала, что девочку увезли на прогулку. Перепрыгивая через две ступени, оперативники помчались по лестнице на пятый этаж, где лежали Оля и Павлик. Но мужчина как сквозь землю провалился. Никого похожего ни в палате, ни в коридорах, ни вокруг здания.

— Может,

Доценко обознался? — предположил один из них.

— Может. Я бы тоже так подумал, если бы мы нашли этого дядьку, а он оказался не тем, кто нам нужен. Но мы же его не нашли. Куда он делся-то? — резонно возразил его напарник. — Доценко должен был дать сигнал, если этот человек появится в детском отделении или рядом с ним. Ну и где он?

— А черт его знает! Ладно, главное — дети в порядке. Пойдем поищем Доценко, попадемся ему на глаза, чтобы знал, что мы его упустили.

В ординаторской им сказали, что Михаил Александрович где-то здесь, никуда не уходил, потому что халата его на вешалке нет, а вот легкая ветровка, наоборот, висит.

— Где бы нам его поискать? — вежливо спросили оперативники. — Где он чаще всего бывает?

— Посмотрите на третьем этаже, в седьмой палате, там одна девочка лежит, Терехина Наташа, он, наверное, с ней занимается.

Они снова спустились на третий этаж, хотя уже знали, что Наташи в палате нет.

— Михаил Александрович? Так он сам с Наташей гуляет, — ответила им одна из медсестер. — Сказал, что за ним должен товарищ на машине подъехать, а пока у него время свободное есть. Меня отпустил.

Оперативники вышли из здания и отправились не спеша прогуливаться по огромному парку в поисках Доценко и Наташи Терехиной. Время шло, аллеи пустели, больные возвращались в свои палаты, посетители уходили домой, а высокого черноглазого мужчины в белом врачебном халате и красивой бледной девочки в инвалидной коляске видно не было.

— Разминулись, наверное, — решили они, быстро шагая обратно в корпус. — Надо же, день какой сегодня неудачный, ни за кем не успеваем, всех пропустили, кого искали. Однако в отделении выяснилось, что Наташа и Михаил Александрович с прогулки до сих пор не возвращались. Сделав каменные лица, будто ничего особенного не случилось, оперативники снова вышли на улицу, и тут их словно подменили.

— Искать, быстро, — скомандовал один из них, тот, что был пониже ростом. — Что-то случилось. С Доценко без стрельбы фиг справишься, он мужик тренированный, его не могли увезти отсюда без шума и пыли, чтобы никто не заметил. Через полчаса они наткнулись на лежащего в кустах Мишу. Он был без сознания. Наташа Терехина исчезла.

Их провели, как первоклашек, теперь это было совершенно очевидно. Подсунули им человека, подходящего под описание и похожего на составленный портрет, это дело нехитрое, отвлекли на него внимание, понимали, что сыщики обязательно отреагируют на его появление. Не могут не отреагировать. Конечно, у этого мужика были идеальные настоящие документы и безупречная настоящая биография, без всякой туфты, в этом можно не сомневаться. И повод для появления в больнице у него наверняка за пазухой припрятан вполне уважительный и проверяемый. Доценко, увидев его возле детского отделения, должен был бросить все и заняться им вплотную, попытаться задержать, проверить документы, может быть, даже отвезти в отделение и задержать до подтверждения личности. Потом извиниться и отпустить с миром. Дети в это время остались бы без «прикрытия».

В сущности, получилось не совсем так, но схема все равно сработала. Доценко действительно отреагировал на появление незнакомца, удивительно похожего на рисованный портрет, но вместо того, чтобы ринуться за ним, оставив Наташу без присмотра, на попечении одной лишь глупенькой сестрички, он, наоборот,

отпустил сестру и сам остался с девочкой. Но это не спасло ситуацию, потому что спектакль, срежиссированный и поставленный в расчете на доверчивую сестричку, был разыгран весьма профессионально. И Миша купился. Купился только потому, что уже видел «дядю Сашу», видел пять минут назад и думал в этот момент о том, что он собирается делать в отделении и успеют ли вызванные им оперативники его перехватить. Психологически трюк был очень точным.

От Миши похититель отделался при помощи газового баллончика, заправленного какой-то сильнодействующей дрянью, после чего преспокойно вывез коляску с Наташей на улицу. Скорее всего ей тоже дал «подышать» отравой, чтобы не подняла крик. Здорового человека, против которого применили газовый баллон, надо нести на руках или тащить волоком, и это, конечно, не пройдет незамеченным для окружающих. Человек в инвалидной коляске, находящийся без сознания, выглядит точно так же, как и в нормальном состоянии: он все равно сидит неподвижно, а если у него голова склонена немного набок, так у него, может, привычка такая, или задремал на свежем воздухе, больной ведь все-таки. А то, что человека этого куда-то увозят из больницы на машине — дело самое обычное. В эту больницу люди с такими травмами попадают — не приведи Господь. Некоторые после операций и лечения сами на своих двоих выходят, а многие — именно вот так, на колясках. И на всю оставшуюся жизнь. А Доценко невольно сам помог похитителю, вызвав на помощь оперативников и оставив улицу без присмотра.

— Такого провала я и не припомню, — удрученно сказала Настя полковнику Гордееву. — На этом деле можно молодых сыщиков учить, как не надо работать. Ошибка на ошибке. Но самое плохое, что я не понимаю, где и в чем мы ошибаемся. Ведь мы исходили из того, что этот мифический врач, он же «дядя Саша», убил Анисковец по каким-то сугубо личным мотивам, потом начал устранять всех, кто может его опознать и дать нам доказательство его связи с семьей Терехиных. Почему он эту связь скрывает — вопрос другой, но я была уверена, что и тут мотив исключительно личностного плана. Но если бы это было так, он должен, просто обязан был быть убийцей-одиночкой. В личных делах помощников и соратников нет. А теперь что получается? Все наоборот.

— Ну-ну, — саркастически поддакнул Виктор Алексеевич. — И что же, по твоему просвещенному мнению, теперь сделалось наоборот?

— А то и сделалось, что у него помощник есть. И не один. Их целая группа. И что эта группа делает? Помогает своему главарю решить интимную проблему? Не бывает так.

— Сам знаю, что не бывает, — буркнул Колобок. — Мне не причитания твои нужны, а выводы и предложения.

— С предложениями плохо, — скупо улыбнулась Настя, — фантазии не хватает.

— А выводы?

— Целых три. Один другого затейливее. Вывод первый: совершая все эти убийства, он решает не личную свою проблему, а какую-то другую. Только я пока не могу придумать, что бы это такое могло быть. Но я придумаю, Виктор Алексеевич, вы не сомневайтесь, я вот только посплю немножко, а то у меня голова плохо работает. Вывод второй: Наташа Терехина какое-то время находится в безопасности, поэтому пока можно не беспокоиться. Конечно, это не означает, что мы не должны ее искать, но похитители ее не тронут. Она им зачем-то нужна. Иначе ее просто убили бы в тех же кустах, где и Мишаню нашего завалили. Более того, я все думала, почему похититель Мишу не убил? Тьфу-тьфу, — она суеверно постучала костяшками пальцев по полированной столешнице, — дай ему Бог здоровья на долгие годы. Ведь ситуация была очень подходящая, заросли густые, их никто не видел, какая разница — газ из баллона или пуля из пистолета с глушителем? Пуля-то — она вернее. Так почему же он оставил Мишу в живых?