Иллюзия греха
Шрифт:
— Почему бы это? — хмыкнул он, внутренне поежившись.
— Я же вижу, какие бугаи охранниками работают. И на рынке вижу их, и в ресторане. Ты на них не похож.
— Чем же, интересно?
— Ну... Не знаю. У тебя лицо другое. И говоришь ты подругому, не так, как они.
— Так это потому, что я не городской, из провинции.
— Можно подумать, они все городские. Тоже небось из деревни за сладким куском в столицу подались.
Некоторое время они шли молча. Олег думал, как бы половчее перевести разговор на «казанских» жильцов Ирины. За время их знакомства он узнал от Иры много интересного об интересующей его группировке, но каждый раз ему приходилось ловчить, чтобы девушка не догадалась о его
— Кстати, — начал он осторожно, — твой жилец, Георгий Сергеевич, вот уж кто настоящий городской. Умница, интеллигент. И очень деликатный.
— Откуда ты знаешь? — встрепенулась Ира. — Ты что, знаком с ним?
— Познакомился. Разве он сам тебе не рассказывал?
— Нет.
— Я на днях заходил к тебе домой, тебя не было, вот с жильцом и пообщался. Хороший он мужик, честное слово.
— Правда, хороший, — согласилась Ира. — Он добрый, внимательный. Всегда старается помочь, чем может. Мне даже иногда неудобно бывает. Жалко его, жена у него стерва. А о чем вы с ним разговаривали?
— О тебе. Он мне рассказывал, какая ты хорошая, и просил, чтобы я тебя не обижал.
— Нет, честно? — почему-то обрадовалась Ира. — Он говорил, что я хорошая?
— Говорил, — подтвердил Олег. — Интересно, что твой другой жилец о тебе думает?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Думает, наверное, что я шалава какая-нибудь.
— Это с чего же ему так думать?
— Ну, ко мне милиция приходила, потом Танька-паразитка. Представляешь, прихожу вчера домой, а у меня на кухне эта корова размалеванная сидит. Я тебе про нее рассказывала, помнишь?
— Помню. И зачем она пришла?
— А черт ее знает. Сидит, с Ильясом лясы точит, вроде как ужин они готовят. Потом приперлась в мою комнату и давай выспрашивать, зачем ко мне милиция приходила да о чем спрашивала. Прямо душу всю вынула. И что про меня Ильяс после этого думать должен? На Таньку посмотрел, да и решил, наверное, что я и сама такая же. Потом еще спрашивал, какие у меня проблемы с милицией, не надо ли помочь. Пожалел меня, видно.
— Почему ты решила?
— Да к столу звал, мол, Ира, покушайте со мной. Хотел голодающую несчастную хозяйку подкормить.
— А что, у него есть возможность помочь в случае неприятностей с милицией?
— Да ну, — фыркнула Ира, — какие там у них возможности? Небось привыкли все свои дела при помощи взяток решать. Не надо мне его помощи, обойдусь.
— Погоди-ка, — забеспокоился Олег, — что значит «не надо помощи, обойдусь»? У тебя действительно сложности с милицией? Почему ты мне не сказала?
— Да нет у меня никаких сложностей, — она начала сердиться. — Ну пришли, поговорили, про родителей спросили. Дела столетней давности. Ко мне никакого отношения не имеет.
— А про жильцов не спрашивали?
— Нет. Зачем им мои жильцы?
Это Олегу совсем не понравилось. К самой Ире Терехиной у милиции никакого интереса быть не может, в этом он был твердо уверен. Если приходили, то не иначе как по поводу «казанских», только камуфляж хороший навели, Ирка и не почувствовала ничего. Неужели опять правая рука с левой в разные стороны тянут? Неужели милиция до Ильяса добралась? Ведь говорил он своему начальству: не надо самодеятельностью заниматься, давайте объединимся с МВД или хотя бы с Петровкой и общими усилиями будем искать Аякса. Так нет, уперлись, как ослы, с места их не сдвинешь. Не будем, дескать, ни с кем делиться информацией — и точка. Сами будем Аякса и его «казанских» разрабатывать. В конце концов, зарубежные связи с промусульманскими преступными группировками — дело не МВД, а ФСБ и военной разведки. Милицейским и в России трупов хватает, вот пусть ими и занимаются. А если окажется, что МВД по своим каналам тоже до Аякса дотянулось, то нескоординированные действия двух ведомств могут только навредить делу.
Был тут еще один момент, который Ира по неграмотности могла просто не заметить. Судя по тем мелочам в поведении «казанских», о которых Олегу удалось узнать у Иры, они были настоящими мусульманами. Несмотря на то, что проживали, хотя и временно, в России, они соблюдали пост в рамадан, не ели свинину и не пили вино. Вообще, как следовало из Ириных рассказов, пьяными она никого из них не видела. И к ней, своей квартирной хозяйке, они относились так, как относились бы истинные, правоверные мусульмане, которые считают, что у женщины нет души, она не более чем вещь, удобная для жизни. И вот этот мусульманин позвал ее к столу, предложил разделить трапезу и сочувственно спросил, не надо ли помочь? Быть того не может. Никогда он так не поступил бы. Ни один истинный мусульманин так не поступил бы по отношению к женщине. Но ведь Ира не врет. Значит, случилось что-то очень серьезное, коль Ильяс поступил не по шариату. Он выполнял чье-то указание. Он должен был непременно узнать, зачем к хозяйке приходили из милиции. Но милиционеры-то каковы! Явились прямо на квартиру, где живут «казанские». Даже не побеспокоились принять меры к тому, чтобы их визит остался незамеченным фигурантами. Кретины безмозглые! И Ирку, видно, не предупредили, чтобы молчала.
— Все-таки жильцы твои — публика сомнительная. Я не имею в виду Георгия Сергеевича, он-то человек приличный, сразу видно. А вот Ильяс этот... Да и до него, ты же сама рассказывала, был такой же. И как ты не боишься попасть в неприятности.
— Да в какие ж неприятности я могу попасть? — удивилась Ира. — Красть у меня нечего, сам видел, как я живу. Ворованное в своей комнатенке не прячу, плохого ничего не делаю, какой с меня спрос?
— Ну, Иришка, ты-то, может, и не делаешь ничего плохого, но если твои квартиранты в чем-то замешаны, то и тебя потянут. Как минимум, в свидетели. А то и в подозреваемые попадешь. Я все понимаю, тебе нужны деньги, но пускать к себе в дом черт знает кого — это тоже не дело. Надо что-то придумать более безопасное. Ты можешь дать мне слово, что после этого Ильяса ты больше не будешь сдавать комнаты сомнительным личностям?
— Слово? — Она прищурилась, лицо ее исказила гримаса, точь-в-точь как в интернате, когда она ссорилась с девчонками. — Слово тебе дать? Ах ты Боже мой, какой заботливый! Боишься, что если что-нибудь случится, то и тебя ненароком заденет? А деньги? Где их взять? Ты пришел и ушел, сегодня ты есть, а завтра — нет тебя, ищи ветра в поле. У тебя через три месяца ребенок родится, начнешь им заниматься, а про меня и думать забудешь. А у меня тоже дети есть, хоть я их и не рожала. И запомни, для меня дети на первом месте, отцовская могилка — на втором, а твой номер шестнадцатый. Не нравятся тебе мои квартиранты — скатертью дорожка, не держу, сам каждый вечер приходишь. А не придешь — не заплачу. Понял? Она ускорила шаг и пошла вперед, не оглядываясь. Черт, неловко вышло. Олег-то хотел подольше задержать разговор на «казанских», а получилось неудачно. Надо срочно мириться, не время сейчас отношения портить.
— Ира, подожди! Ну прости меня, дурака, сказал, не подумавши. Ира! Не сердись, а?
Он быстро догнал ее и схватил за руки.
— Ирочка, милая, ну прости. Ты сама решаешь, как устроить свою жизнь, и я не имею права вмешиваться в это. Я не буду, честное слово, я не буду больше лезть к тебе с дурацкими советами.
Ира смягчилась и слегка улыбнулась.
— Ладно, черт с тобой, простила.
Возле подъезда Олег остановился.
— Как у тебя сегодня? Полный курятник?