Иллюзия убийства
Шрифт:
— Ну ладно. — Дверь не откроется на мой стук. Это ясно.
Справившись с желанием хорошенько пнуть ее ногой, я собираюсь уйти, но останавливаюсь. Непреодолимый импульс заставляет развернуться и нажать на дверную ручку.
Та поворачивается, и, толкнув дверь, я открываю ее.
Посередине каюты в длинном черном домашнем платье возлежит женщина на вельветовом покрывале, накинутом на закрытую крышку гроба. Рядом с гробом стоит высокий золотой канделябр со свечами, по которым, как слезы, стекают небольшие капли воска.
Струйка
— Как вы посмели?!
— Я, я…
Она спускается с крышки гроба и идет ко мне, конечно, для того чтобы захлопнуть дверь у меня перед носом.
Я взираю на даму, парализованная от изумления. Это невозможно. Это невероятно. Этого не может быть.
— О Боже, вы… вы…
Она пронзительно визжит и хватает мою руку, рывком тянет на себя и захлопывает дверь позади меня.
23
— Я с удовольствием оставил бы ее в Суэце, — говорит капитан.
Судовой врач, первый помощник капитана, лорд Уортон и Фредерик Селус собрались в гостиной у капитана, чтобы за бренди и сигарами обсудить, что делать с молодой журналисткой, создающей проблемы на борту.
— К сожалению, я не могу этого сделать, — продолжает капитан. — Ее шеф, человек по имени Пулитцер, смешает меня с типографской краской в своих газетах, если из-за меня сорвется это смехотворное кругосветное путешествие, которое она совершает.
— И все же ее нужно обуздать, — качает головой лорд Уортон.
— Она зациклилась на том происшествии в Порт-Саиде, — поясняет врач. — И в этом нет ничего удивительного. Для леди Уортон и для вас убийство на базаре также, наверное, стало тяжелой психологической травмой.
— Безусловно. Ее светлость была потрясена, но она не сделала из этого cause c'el'ebre [20] для всей страны.
— На суда, плавающие в данном районе, действительно иногда проникают грабители и безбилетники, — говорит первый помощник капитана. — К своему несчастью, она могла столкнуться с одним из них, проникшим на борт, когда мы стояли на якоре.
20
Громкое дело (фр.).
— Но вы не видели, чтобы кто-то нападал на нее, не так ли? — спрашивает лорд Уортон.
— Нет, не видел, но я оказался там после того, как человек, который пришел ей на помощь, скрылся. Странно, что никто не пожелал признаться, что совершил этот поистине героический поступок.
— Конечно, это был не я, — заявил лорд Уортон. — Я бросил бы за борт именно ее.
— Это также не вы, мистер Селус, — продолжил помощник капитана. — Вы играли в карты с капитаном и со мной. Тогда кто…
— Не имеет значения, кто помог ей, — перебивает его лорд Уортон. — Мы имеем дело с
— Правильно! — восклицает капитан и поднимает свой стакан; остальные следуют его примеру.
Лорд Уортон делает еще затяжку и, медленно выдыхая дым, смотрит на потолок.
Селус, спокойно наблюдая за лордом, делает вывод, что тот обожает быть в центре внимания.
— Вне всякого сомнения, — продолжает его светлость, — мои друзья в министерстве по делам колоний могут возложить ответственность на пароходную компанию и ее служащих, если эта молодая женщина позволит себе подорвать наши позиции, связанные с каналом.
«Угроза безосновательна, — думает Селус, — капитан парохода и его помощники не только патриоты страны, но и своей компании, и они сумеют защитить интересы последней».
Селус делает вид, что наслаждается бренди, чтобы не участвовать в разговоре. Что-то вне этой каюты — а именно на носу парохода — требует его внимания, и он хочет, чтобы совещание закончилось как можно скорее.
Слушая, как Уортон рассказывает о своей непродолжительной службе в Марокко, словно он был правой рукой самого министра иностранных дел, Селус с трудом сдерживает усмешку.
Последние два десятилетия часто общаясь с сотрудниками министерств по делам колоний и иностранных дел, он слышал кое-что об Уортоне и знает достаточно много о людях типа Уортона — человека, получившего свою должность благодаря тому, кого знал, а не что знал.
Селус, представитель третьего поколения французских гугенотов, бежавших от преследований во Франции, имеет взгляды на мир иные, нежели лорд Уортон. Его имя — Фредерик Кортни Селус — звучит не по-английски, из-за чего у него неоднократно возникали стычки в школе с такими, как Уортон, имевшие саксонские корни.
Первый лорд в роду Уортонов был торговцем шерстью. Он получил свой титул, передав королю восьмидесятипушечный линейный корабль.
С тех пор ни один из Уортонов не работал ради хлеба насущного.
Хотя ситуация с Нелли Блай сделала лорда и Селуса союзниками, он знает, что Уортон считает его стоящим ниже себя на социальной лестнице, хотя по достоинству оценивает многочисленные достижения и безрассудную смелость Фредерика, а также то, что его семья преуспела в бизнесе и науках.
Селус слышал, что лорд Уортон, в связи с финансовыми проблемами, возникшими из-за плохого управления имением и невезения в картах, пошел на государственную службу исключительно, исключительно ради связей, которые она позволяла установить. Менее всего он тогда думал о королеве и стране.